Тайная сила масонства

В Пруссии все сводилось к военным вопросам, и все обучение, все воспитание стремилось к возбуждению национальных чувств и мыслей о победе. Во Франции же масонство деятельно распространяло гуманитарные теории о «братстве народов» и противилось проектам военной реформы, называя их «маневром деспотизма», имеющего дело ограничить свободу. Масонство призраком милитаризма пугало честолюбивых адвокатов, стоявших во главе республиканской партии, внушая им, что гражданским элементам угрожает «господство преторианцев». Адвокаты увлекались теорией всеобщего разоружения, и масонству удалось посредством своих ложь захватить управление республиканской партией, т. е. средней буржуазией. Параллельно с этим была организована группировка для рабочих: приняв руководящую роль среди рабочих, масонство основало так называемую интернационалку, т.е. «интернациональный союз рабочих».[151]

Внутренняя организация интернационалки, каждая отрасль которой находилась в непосредственных сношениях с центральным комитетом в Лондоне, показывает несомненное ее масонское происхождение; организация эта явилась осуществлением системы Маццини, весьма определенно изложенной им в обращении к итальянским единомышленникам в 1846 году:

«Трудность заключается не в том, чтобы убедить народы; для этого достаточно нескольких громких слов, вроде — свободы, прав человека, прогресса, равенства, братства, деспотизма, тирании, рабства… Нет. Самое трудное, это — собрать их. Только в тот день, когда нам удастся собрать народ, наступит новая эра».[152] В интернационалке «народ» был собран. Таким образом «вольные каменщики» подготовляли падение империи Наполеона III не только в своих ложах, являющихся масонством «в пиджаке» (т. е. буржуазией), но и в интернационалке, где масонство ходит в рабочей блузе. К этому были присоединены «позитивисты» — масонство в профессорской тоге, требующее «во имя науки» введение антиобщественных начал и уважение к убеждениям».[153] Позитивисты в XIX веке сыграла ту же роль, что энциклопедисты в XVIII-м.

В 1870 году события последовали слишком быстро по нескольким непредвиденным причинам.

Среди ярых республиканцев выделился между прочим Анри Рошфор, получивший «вольтерианское», т. е. чисто масонское образование. Пропитанный до мозга костей разрушительными революционными идеями, он в глубине души своей был француз в остался таковым, сохранив упорно свою независимость. Масонство никогда собственно не держало его в руках и могло пользоваться им лишь до тех пор, пока он не подозревал, что играет им в руку. Да и самое это бессознательное содействие Рошфора масонам представляло им больше неудобств, чем приносило пользы. Натиск Рошфора был слишком быстр и стремителен; в тому же он имел слишком большое влияние на массы. Не зная тайных причин совершавшихся событий, он слишком быстро двигал стрелку часов, на которых время событий было уже заранее определено. С другой стороны опустошения 1870 года, ускоренные точным глазомером Бисмарка, были таковы, что конечно никто не мот заранее предугадать их размеров.

Масонство как бы поневоле оказалось вовлеченным в «период действия», который открылся для него раньше, чем это было рассчитано. Хотя в 1870 году масонство захватило власть в свои руки как и в 1848 году, но оно не в силах было воспрепятствовать своему авангарду втянуться несколько месяцев спустя в авантюру коммуны. С этой поры действия масонства лишились необходимой планомерности, и анархия была побеждена по тем же причинам, как и в 1548 году.

Но руководящей масонством тайной силе по крайней мере удалось воспользоваться существующей между французами рознью, которая была создана предыдущей работой масонства. Благодаря этому так называемая консервативная партия, имевшая за собой заслугу воссоздания новой армии и финансов после ужасных потрясений 70-71 годов, не могла, однако, удержать за собою то господствующее положение, которое ей было обеспечено выборами 1871 года. Благодаря раздорам между роялистами — сторонниками старшей ветви орлеанистами и бонапартистами, республика, за которую, как известно, был при голосовании перевес в один голос, была водворена вновь во Франции.

Для происков тайной силы только этого и надо было. Ведь от республики 1848 года пришлось отказаться только в силу крайности и того, что можно было временно удовольствоваться масонской империей. Использовав, насколько было можно, империю, масонство, направляемое тайной силой, требовало вновь республику. Ему оставалось только проводить своих «братьев» на должности законодателей и правителей, дабы свободно распоряжаться страною, убивая ее народно– национальную душу. Это тем более доступно, что несчастные, разделенные между собою французы думали, о чем угодно, только не о противодействии масонским проискам, о которых они даже не подозревали. Только теперь во Франции, когда уже масонство начинает действовать там почти не обинуясь, появляются прозревающие люди, которым становится ясно, в какую бездну вовлечена их родина.