Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 3

В Российском императорском флоте, как и на флотах других стран, основным средством шифрования были коды. Шифрование велось вручную, что занимало много времени. На Балтике это привело к весьма неприятной ситуации. Дело в том, что использование самого мощного оружия Балтийского флота — 4 линейных кораблей («Севастополь», «Петропавловск», «Полтава» и «Гангут») — допускалось только с личного разрешения Николая II. Процесс проходил примерно так: в Петрограде составлялся запрос на выход кораблей, зашифровывался и отправлялся в Могилев, где в то время находилась Ставка во главе с императором. В Могилеве послание расшифровывалось и докладывалось императору. Дальше время уходило на чтение Николаем II пришедшего документа, обсуждение его с другими военачальниками. В случае положительного решения составлялся ответ, который шифровался и направлялся в Петроград, где расшифровывался и, наконец, снова шифровался, и радиограмма с разрешением на выход в море летела к командирам кораблей. Линкоры в период Первой мировой войны базировались в Гельсингфорсе (ныне г. Хельсинки).

Но боевые действия в Балтийском море носили скоротечный характер, и когда русские линейные корабли только собирались покинуть Гельсингфорс, боестолкновения, в которых планировалось их использовать, уже заканчивались, немецкие корабли успевали вернуться в свои базы, под прикрытие береговой артиллерии. Удивительно, но за всю войну наши линкоры не произвели ни одного выстрела!

Кстати, в особых случаях для шифрования коротких сообщений использовались примитивные жаргонные коды. Так, например, 17 мая 1914 г., после согласия Николая II о мобилизации 4 западных военных округов и Балтийского и Черноморского флотов. В связи с этим командующий Балтийским флотом адмирал Н.О. Эссен передал своим подчиненным условный сигнал «Морские силы и порты Дым, Дым, Дым. Оставаться на местах». Это сообщение означало мобилизацию всех подразделений морских сил Балтийского флота.

Профессия шифровальщика на российском флоте во время Первой мировой войны (как, впрочем, и в другое время) была особой. Очень образно описал особенности работы шифровальщиков В.С. Пикуль в своем романе «Из тупика».

«Коридор салона кончается тупиком, и в нем — узкая дверь, на которой медная табличка, очень броская: СТОЙ — НЕ ВХОДИ!

— Время получения: три-двадцать. Время: четыре-восемь, — докладывает он, — закончил расшифровку…

Этот немолодой шифровальщик, живущий по соседству с салоном (полуофицер, полуматрос), казалось, не подлежал карам уставным, а только небесным: случись “Аскольду”[63] гибель, и Самокин, обняв свинцовые книги кодов, должен с ними тонуть и тонуть, пока не коснется грунта. И — ляжет, вместе с книгами, мертвый.

Таков закон! Потому-то надо уважать человека, который каждую минуту готов к трудной и добровольной смерти на глубине. На той самой глубине, куда из года в год уносится пепел его секретных шифровок».

А теперь приведем документы, освящающие боевую работу шифровальщика линкора «Слава»[64] во время знаменитой Моонзундской операции по предотвращению прорыва немецкого флота в Финский залив: