Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6

В процессе дальнейших боев погранвойска принимали активное участие в преследовании противника, охраняли коммуникации, штабы, важные объекты и тыловые районы полевых войск.

В то же время сформированные в первые дни войны на Дальнем Востоке из пограничных войск специальные отряды прикрывали, вернее обороняли, значительные участки фронта, позволяя тем самым высвобождать полевые войска и использовать их на основных операционных направлениях. Неоценимую помощь оказали пограничники и в борьбе с диверсионными и разведывательными группами врага[498].

Некоторые уроки и выводы участия пограничных частей и подразделений в боях с японской военщиной имеют актуальное значение и в современных условиях.

Е. Е. Аурилене, С. В. Тужилин Роль радиостанции «Отчизна» в Советско-японской войне 1945 г

В 1945 г. о том, что Вторая мировая война идет к завершению и странам «оси» грозит военно-политическая катастрофа, русские эмигранты, находившиеся в Маньчжурии, знали. Несмотря на жесткий политический контроль со стороны японской администрации, новости просачивались в эмигрантские круги из советских источников по «устному радио». Харбинец С.Н. Кунцевич, в годы войны ученик Лицея С в. Николая, вспоминал: «Мальчишки спрашивали друг друга: «Ты за кого: за Гитлера или за Сталина?» Большинство было за Сталина. После поражения Германии японцы стали меньше притеснять, да и люди уже меньше боялись военных и жандармов. Раньше их обходили стороной»[499].

Советская внешняя разведка активно способствовала расширению лагеря «оборонцев» и сплочению его вокруг генерального консульства СССР. В конце декабря 1944 г. комиссару госбезопасности СССР 1 ранга В.Н. Меркулову была направлена «Докладная записка УНКГБ СССР по Хабаровскому краю о положении белой эмиграции в Маньчжурии и оперативных мероприятиях по ее разложению».

Доклад представлял анализ положения российской эмиграции в Маньчжоу-Го и предложения по поводу работы советской внешней разведки. В частности, говорилось, что за четверть века пребывания в изгнании, белоэмигранты претерпели значительные изменения в своем составе и политических настроениях. Старшее поколение, принимавшее непосредственное участие в вооруженной борьбе против советской власти, в большинстве своем физически состарилось и постепенно вымирает; значительная часть его, обремененная житейскими заботами, разочарованная в программах своих организаций, совершенно отошла от политической антисоветской деятельности. Второе поколение белой эмиграции, выросшее в Маньчжурии, в большинстве своем равнодушно к «заветам отцов». Чувство ненависти к советской власти ему не знакомо, а далекое прошлое, интересует «значительно менее, чем события сегодняшнего дня, развертывающиеся на глазах и имеющие прямое отношение к ее нынешней повседневной жизни, к ее судьбе». Маньчжурия для эмигрантов не стала «второй родиной», они там не ассимилировались, и по языку и морально-бытовому укладу составляют чужеродный элемент в этой стране.

Экономическое положение эмиграции характеризовалось в докладе как «неустойчивое», резко ухудшившееся в связи с войной: «Если прежде, … японцы, учитывая особую роль эмигрантов в своих антисоветских планах, создавали для них некоторые преимущества, подкармливали их за счет усиленной эксплуатации китайского населения, то сейчас в условиях, когда все людские и материальные ресурсы мобилизованы на нужды войны, японцы … вынуждены класть под пресс и эту особую часть населения Маньчжурии». Государство экспроприирует собственность коммерсантов, владельцев мелких предприятий, зажиточных крестьян; тысячи служащих увольняют из административных учреждений, промышленно-финансовых предприятий, магазинов, ресторанов, увеселительных заведений; для развития земледелия эмигрантов насильственно переселяют в Тоогэнский район, который по условиям жизни сравним с «каторгой» и «концентрационным лагерем»; значительно сужены возможности получения образования, не только высшего, но и среднего.