Тайная связь его величества

— Заварки нет, — объявила радушная хозяйка, войдя на кухню. — Из-за тебя чайник гонять не стану, он много электричества жрет. Говори, зачем пришел, и уходи.

Я быстро оглядел крошечное, забитое всяким хламом пространство и понял: Надежда Васильевна тащит в дом всякую ерунду, подобранную на помойке. В кухоньке темно, на подоконнике навалены все те же печатные издания, за ними не видно стекла. Вместо светильника под потолком еле-еле мерцает пятнадцативаттная лампочка. На столе груда барахла, на полу пирамида из гнутых алюминиевых кастрюль. На древнем холодильнике три разномастных радиоприемника. Я в последний раз видел такие в глубоком детстве.

— Долго молчать собрался? — осведомилась хозяйка квартиры.

— Сядьте, пожалуйста, — попросил я. — У меня не очень приятная для вас новость.

— Не командуй! — отрезала бабка. — В своей квартире нахожусь, честно грабительскую коммуналку оплачиваю, долгов по жировкам [7]не имею. Что хочу, то дома и ворочу. Желаю стоять? Стою. Надоест — лягу. Давай, выкладывай, с какой вестью явился.

— Ваша дочь… — начал я.

Но бабка не дала договорить.

— Идиот, да? Русского языка не понимаешь? Нет у меня детей! Одно горе от них и расходы. Если более сказать нечего, прощай!

— Валерия Алексеевна Пименова умерла, — выпалил я. — Вернее, была убита.

Реакция старухи оказалась неожиданной.

— Ну и слава богу! А мое какое дело? Погоди! Никак вы там в своих кабинетах решили, что я обязана ее хоронить? У бедного государства денег на гроб не нашлось? А ты знаешь, сколько средств у меня в сберкассе сгорело, когда реформа случилась? Двадцать пять тысяч! Да на них пять жизней прожить можно. «Волга» в три раза меньше стоила. А теперь я должна позорину упокоивать? Ни стыда ни совести у тебя нет, пришел к бедной пенсионерке деньги тянуть. Не дочь она мне! Конец разговору!

Я попытался успокоить разбушевавшуюся мегеру.

— Надежда Васильевна, о деньгах речь не идет.

— Да ну? — с недоверием осведомилась гарпия. — О чем тогда?

— Валерия Алексеевна погибла, идет расследование, — пояснил я. — Закон так велит. Вас никто не неволит забирать тело, если не хотите заниматься погребением, ее похоронят за счет государства. У Валерии не было ни мужа, ни детей, поэтому…

— Ясное дело, — поморщилась Пименова, — у таких, как она, младенцы не рождаются.

— У каких младенцы не рождаются? — быстро среагировал я.

— У больных, — буркнула хозяйка и отвернулась.

Я решил держаться до последнего. Ни за что не уйду, пока хоть что-то не выясню! Не станет же Надежда драться со мной?

— Валерия страдала каким-то недугом?

Бабка рассмеялась.

— Страдала? Нет, наслаждалась. Мучилась я. В меня пальцем до сих пор тычут, в спину плюют, обзывают по-всякому. Муж позора не вынес, умер. Хорошо ему, лег в могилу уютно, а жену бросил одну на съедение гадам. В двадцать третьей квартире Алка живет, так она мне в дверь постоянно гвозди вбивает, мерзости всякие пишет, мусор к порогу подбрасывает. Вон сколько мне из-за Валерии терпеть выпало! А виноват муж, назвал девку как парня. Я ему говорила, плохо это, пусть Леной будет или Таней. Нет, уперся, старый козел. Когда правда на свет выплеснулась, он слег, а я к его постели подошла и сказала: «Ну и чего, не послушал меня? Получил своего Валеру?»

— Почему на вас пальцем указывают? — я попытался разобраться в этой истории.

— Потому! — фыркнула Надежда Васильевна. — Не хотел народ больную в доме видеть, шарахался от нее. Алка один раз на лестнице заорала: «Лучше сдохни, не ходи по подъезду!» Во как. А потом начала мою дверь уродовать. Стерва!

— Чем болела Валерия? — вновь задал я все тот же вопрос.

— Сифилисом! — выпалила бабка. — Венерическое заболевание от проституции. Услыхал, чего хотел? Прощай.

В течение следующего получаса я так и этак пытался выудить из старухи какую-либо информацию о дочери, но постоянно натыкался на каменную стену хамства. Бабка упорно твердила, что Лера была проституткой, потому и подцепила сифилис, все соседи возненавидели ее. Валерия ей не дочь. Не дочь, и точка!

В конце концов я сдался, попрощался с сумасшедшей, очутился на лестничной клетке и увидел, как из расположенной напротив квартиры выходит пожилая дама с помойным ведром в руке.

— Молодой человек, букет на полу ваш? — строго спросила она.

— Мой, — вздохнул я. — Где тут у вас мусоропровод? Между этажами?

— Хотите розы выбросить? — удивилась женщина.

Я поднял завернутый в хрусткую бумагу букет.

— Да, вот такая цветам незавидная судьба выпала. Не волнуйтесь, я поломаю стебли, целиком букет не стану совать в мусоропровод, он не забьется.

Соседка Пименовой поставила ведро.

— Мне цветы жаль, свежие совсем, очень красивые. Несли девушке, а та отказалась взять? Не переживайте, забудьте про нее. Найдете еще хорошую невесту, какие ваши годы.

Я показал на дверь Надежды Васильевны.

— Презент предназначался хозяйке этой квартиры, но она от него отказалась, только пирожные взяла. Вы, наверное, Алла? Простите, отчества не знаю.

— Предпочитаю, чтобы ко мне обращались по имени. Но откуда вы имя знаете? — удивилась дама.