Тайная тропа к Бори-Верт

Родственников отца они никогда не видели. Знали только, что Абеллоны — уроженцы Воклюза, что где-то в тех местах живут дяди Антуан и тетя Лидия — брат и сестра их отца. А бабушка и дедушка умерли. Так же как их бабушка и дедушка из Нормандии, которых они хорошо знали и любили.

Дедушка Моро умер прошлой осенью, через полгода после смерти бабушки. Их домик на берегу Ла-Манша стоял запертый, и Катрин все повторяла: «Надо собраться с силами и съездить туда, привести все в порядок». Жан-Марк и Лоранс тогда очень горевали, а мама еще и сейчас иногда плачет по ночам, они-то слышат. Хотя днем всегда бодрится:

— Знаешь, — сказала Лоранс, — перескакивая на другую тему, — у меня каникулы с десятого. Красота!

— Ну да, у меня тоже с десятого. Вот только мама, боюсь, не очень-то обрадуется.

Когда поздно вечером Катрин вернулась из «Утиного Клюва», они еще не думали ложиться спать: играли в шахматы, сидя на маминой кровати. Лоранс проигрывала. Оба злились и кричали друг на друга. Наконец, партия закончилась, страсти улеглись, и они пошли на кухню к маме.

В Париже стояла страшная жара, Катрин задыхалась. Ей хотелось принять душ. Ванной комнатой служил отгороженный пластмассовой шторой угол кухни.

— Ты еще не читала письмо? — спросила Лоранс. — Оно из Воклюза.

— Когда ты перестанешь соваться в чужие письма… — рассеянно проговорила Катрин. — Ну, давай сюда.

— Я не суюсь. Просто изучаю почерки.

— Скажите, какой графолог нашелся! — засмеялся Жан-Марк.

— Действительно из Воклюза, от Антуана. Что ему понадобилось? Ладно, успеется.

И Катрин задернула за собой пластмассовую штору.

— А хочешь, я тебе почитаю, чтобы ты не теряла времени? — предложила Лоранс, стараясь перекричать шум душа.

Катрин засмеялась. Хитрости Лоранс были шиты белыми нитками.

— Читай, если тебе так хочется.

Лоранс живо вскрыла конверт и стала читать:

— «Дорогая Катрин! Ты еще не знаешь, какое несчастье со мной случилось. На дороге в Иль-сюр-Сорг в мою машину врезался какой-то лихач. „Симка“ разбилась вдребезги, а я сам два месяца провалялся в больнице. Потом меня выписали, и знакомый тебе доктор Видаль считает, что я уже могу ходить. Но я так ослаб, что еле двигаюсь, а иногда как будто паралич разбивает. Наверное, шок, который я перенес, возвращается повторными приступами. Так говорит один славный малый, архитектор Совиньон, который попал в тяжелое положение и который…»

— «Который, который»! Ну и стиль у дяди Антуна! — вмешался Жан-Марк.

— Тихо! Не перебивай! — строго сказала Лоранс и стала читать дальше: — «… и который лечит меня травами. Дела идут из рук вон плохо, студент, которого я нанял для работы в баре, ушел. Эстер не молодеет, и я боюсь, что мадам Трюшассье, несмотря на свои добрые намерения, ее раздражает».

— Трюшассье! Не может быть! Такое имечко только ты можешь выдумать, Лоранс! — воскликнул Жан-Марк.

— Да нет, так написано: «Трю-шас-сье!» Слушайте дальше. «Дело в том, что я просил Лидию приехать на лето с детьми и поработать в гостинице, но она не может уйти со службы. Вместо нее приехала ее свекровь. А сам я — и это меня сильно беспокоит — страшно устаю, и меня все время клонит ко сну. Хуже всего то, что пришлось отказать постояльцам, как раз теперь, когда дела в гостинице пошли было в гору. Совиньон спроектировал мне пристройку. Мадам Трюшассье считает, что надо продолжать строительные работы. Она рассматривает план вместе с Совиньоном, но я не представляю, о каком расширении может сейчас идти речь. Денег совсем нет, страховки не хватило даже на оплату больницы. А страховой контракт на автомобиль был как-то неправильно оформлен. Вся эта история так некстати. Только я все перекрасил, купил цветной телевизор и обзавелся девятизарядным автоматом для бара»…

— Что-что?

— Как ты сказала? — одновременно закричали Жан-Марк и Катрин.

— «… девятизарядным автоматом для бара, а главное, Принцессой, которая отлично варит кофе».

Тут из-под занавески выскользнуло мыло, которое Катрин уронила, и, как по льду, проехалось в другой угол кухни. А затем появилась сама Катрин в домашнем халате; мокрые волосы облепили ей лоб и щеки, и она сразу помолодела и похорошела. Она взяла у Лоранс письмо.

— Галиматья какая-то. Что еще за принцесса? Какой автомат? Ты что-то путаешь.

— Посмотри сама.

У дяди Антуана был неразборчивый почерк, но все же в письме ясно читалось: «обзавелся девятизарядным автоматом и Принцессой, которая отлично варит кофе». Принцесса с большой буквы.

Катрин и дети переглянулись.

— Вот это новости! — сказал Жан-Марк. — Дядя Антуан вооружается против гангстеров или он сам гангстер. Да еще какая-то принцесса…

— Может быть, принцесса — это Эстер, — мечтательно предположила Лоранс.

— Нет, Эстер, наверное, его жена, — сказал Жан-Марк.