Тайная вечеря

Маэстро умолк в замешательстве. Ему необходимо было время, чтобы все обдумать. Он пытался уложить эту информацию в голове подобно тому, как он добивался полного соответствия между частями своих машин. Как ему следует поступить? Великан решил принять ситуацию как очередное проявление воли Божьей. Еще одно указание на то, что времена стремительно меняются и совсем скоро секрет перестанет быть только его достоянием.

Как он мог так опростоволоситься? Почему он не предусмотрел вероятность того, что его ученик, которому выпало пристально наблюдать за дочерью донны Лукреции, находясь в непосредственной близости от нее, в конце концов окажется в объятиях юной красавицы? Леонардо был убежденным противником плотской любви. Он понимал, что должен действовать молниеносно. Полагаю, именно в этот день маэстро пришел к решению посвятить Елену в таинства его апостолата, пока любовники не сбили ее с предначертанного пути.

Да. Именно тогда он подозвал к себе девушку и сделал нечто неслыханное — рассказал ей о своих опасениях.

— Простите мне эту таинственность, — поклонился он. — Я хочу сообщить вам, что ваш визит как нельзя кстати. Мне как раз необходимо поговорить с надежным человеком. Я полагаю, что за мной следят. Кто-то наблюдает за всеми перемещениями — моими и моих ассистентов.

— Вы серьезно, маэстро? — содрогнулся Луини.

— Видите ли, — продолжал Леонардо, — я давно это подозревал. Вы знаете, Бернардино, что я очень недоверчив. Вот уже много лет я шифрую всю свою переписку, записываю свои идеи таким образом, что лишь немногие могут их прочесть, и остерегаюсь всех, кто приближается ко мне лишь для того, чтобы сунуть нос в мои дела. Однако в воскресенье, когда мы хоронили принцессу, эти старые страхи подтвердились самым драматичным образом. В тот день умерли два божьих человека. Это произошло неподалеку отсюда и при очень странных обстоятельствах.

Бернардино и Елена не верили своим ушам. Они и представить не могли ничего подобного.

— Одного обнаружили повешенным на Рыночной площади. При нем была игральная карта, которая вам, маэстро Луини, известна не хуже, чем мне. Это была карта из колоды, которую нарисовали для семьи Сфорца в середине века. Изображенная на ней монахиня францисканского ордена в одной руке держит крест, а в другой — книгy Иоанна.

— Магдалина!..

— Это действительно одно из ее многочисленных изображений, — продолжал маэстро, — что подтверждают узлы на веревке, опоясывающей ее увеличенный живот. Но лишь немногим известен этот код...

— Пожалуйста, продолжайте, — Луини сгорал от нетерпения.

— Как вы догадываетесь, мастер Луини, я расценил эту находку как знак. Я усмотрел в этом послание о том, что кто-то пытается подобраться ко мне, и попытался убедить солдат герцога в том, что монах покончил с собой. Я хотел выиграть время, чтобы провести собственное расследование, но вторая смерть подтвердила мои опасения.

— Какие опасения? — Елена, казалось, перестала дышать.

— Видите ли, Елена, второй бедолага тоже был моим старым другом.

Юная графиня вздрогнула:

— Вы их... знали?

— Ну да. Обоих. Вторая жертва, Джулио, умер от потери крови перед «Мадонной». Кто-то пронзил его сердце шпагой. Деньги и другие вещи остались при нем. Но...

— Что?

— ...но возле него обнаружили колоду карт без карты с изображением францисканки. У меня сложилось тягостное впечатление, что убийца хочет держать меня в курсе своих злодеяний. В конце концов, «Мадонна» — это моя работа, а повешенный монах был из монастыря Санта Мария.

Елена отважилась еще на один вопрос:

— Маэстро, а это имеет отношение к вашему решению показать публике портрет моей матери? Это как-то связано с теми ужасными новостями?

— Сейчас вы все поймете, Елена. Ваша матушка позировала мне не только для этого портрета. Раньше, когда она была моложе, она служила моделью для «Мадонны». Я опять обратился к ней, когда еще раз писал эту картину всего несколько месяцев назад. Десять дней назад я сдал этот заказ, и францисканцы заменили старую версию «Мадонны». Все произошло так быстро, что я не успел предупредить братьев о замене.

«Братьев?» — на этот раз Елена удержалась от вопроса.

— Вижу, что маэстро Луини не все вам рассказал, — пробормотал Леонардо. — Эта картина для них как Евангелие. Она служит духовным утешением, особенно теперь, когда инквизиция отняла у них священные книги. Группами они приезжали поклониться ей. Однако, когда францисканцы все поняли и предъявили мне иск, пришлось написать для них другую картину, убрав с нее все символы, которые и делали ее такой особенной. Десять лет я откладывал исполнение этого заказа, но больше тянуть не мог. К несчастью, я не предупредил братьев, чтобы они больше не искали озарения в монастыре францисканцев, и последний из них, мой дорогой Джулио, поплатился за эту оплошность жизнью. Кто-то поджидал его там.

— И вы не догадываетесь, кто это мог быть?