Тайная война. Во главе министерства госбезопасности ДНР

Проходит минут десять, и начинают падать мины. Сначала редко, потом все чаще и кучнее. Проходит еще несколько минут, и подключается артиллерия. После одного из взрывов нас сбивает ударная волна. Злой валится на меня, прикрывая от летящих осколков. Рядом падает Куляб. Я животом ощущаю волны содрогающейся от разрывов земли. Они становятся все ближе, и я пытаюсь свести разъехавшиеся от вибрации ноги. В голове крутится идиотская мысль, что если сейчас оторвет ногу, то нужно хотя бы постараться сохранить гениталии.

Пытаюсь связаться со своим комендантским резервом и приказываю подтянуться ко мне. Обстрел прицельный, и нужно срочно обнаружить корректировщика. Но старший группы начинает придумывать причины, почему не может этого сделать, и я понимаю, что он просто боится.

Лежу рядом с дымящимся танком. Вдруг воздушная пробка закупоривает уши и, пробивая вату кислорода в легких, уходит куда-то в грудь от грохота взрыва, перекрывающего другие. Краем глаза, как в замедленной съемке эпичного кино, я вижу летящую у меня над головой башню подбитого ранее танка. Как станет ясно позже, одна из ракет «града» попала в его боекомплект, который сдетонировал.

Впоследствии кадры обстрела, когда на нас начинает падать небо, облетят телеэфиры в сюжете Поддубного. Я хватаю Поддубного за плечо и кричу ему спрятаться в подъезде рядом с домом.

Бегу к ближайшей пятиэтажке, и тут очередная взрывная волна сбивает с ног. Я падаю лицом в снег и понимаю, что это не только снег. Лицо расцарапано осколками стекла, выпавшего из окон стоящего рядом дома. Сантиметрах в десяти от глаз изо льда и земли торчит большой осколок. Повезло, что не на него.

Лежа пережидаю очередную волну обстрела и забегаю в подъезд. Там уже человек десять бойцов. Мы располагаемся в коридоре.

– Ребятушки, вы зайдите в крыло подальше, там перекрытия надежнее, там безопаснее.

Из двери одной из квартир выходит худенькая старушка и жалостливо смотрит на нас. Черт! Была же эвакуация мирных! Но многие все же остались…

В коридор забегает Крот и докладывает обстановку.

– Где Захарченко?!

– В соседнем подъезде.

Я бегу в дом, в котором находится Захарченко. Темно, фонарики светят слабо.

– Саша! Они работают по тебе! – В дальнейшем станет понятным, что это действительно так. После нашего выезда огонь прекратится. Вероятно, пеленговали телефоны Захара и наши, плюс корректировщик. – Надо уезжать! Пользы от тебя здесь большой нет, ты нужнее в штабе!

Захарченко долго думает и нехотя соглашается.

Посылаем людей определиться, какие машины на ходу. Часть повреждена обстрелом. Захарченко сам за рулем, рядом Мага. Мы с Олегом садимся на задние места, здесь же пристраиваем Поддубного, который пытается храбриться со словами, что он бывал под обстрелами в Южной Осетии. Он ищет своего оператора, которого тоже сажают в одну из машин.

За нами едет мой бронированный микроавтобус с «личкой». Через какое-то время артиллерийские выстрелы начинают следовать за нашей колонной. Несколько снайперских пуль бьют по машинам.

Узкая колея дороги в сторону Горловки неожиданно перегораживается застрявшим микроавтобусом. Мы выскакиваем и пытаемся на руках вытолкнуть машину. Не идет! Садимся в джип и пробуем объехать. Мины! Бок мины большой консервой торчит прямо из-под колеса нашей машины. Повезло, не взорвалась. Потихоньку съезжаем назад в колею.

Застрявшая машина наконец трогается, и мы за ней. В этот момент нас достигает волна «градов». «Градины» ложатся прямо за спиной, одна из них падает на мой бронированный микроавтобус. Осколки разорвут мочевой и пронзят ноги Злому, покрошат ногу Мальте. Там же горит мой рабочий портфель, который я оставил охране.

Мы мчимся в джипе.

– Саня, быстрее!

Задумавшийся Захар добавляет газу. Он абсолютно спокоен. Бывая с ним не раз на передовой, я всегда замечал это деревенеющее спокойствие. Его храбрость не наигранна и абсолютно естественна.

Проезжаем мимо здания администрации шахты. Там находится мой труханувший резерв. Приказываю организовать эвакуацию раненых, чудь дальше мы пересаживаем Поддубного в другую машину, которая уходит вперед, сами тоже трогаемся.

Опять начинается обстрел. В машине выбиты стекла, холодно. Я сижу слева и, выставив автомат в окно, гляжу на поля. Рядом в той же позе, с автоматом в правом окне, сидит Береза. Ночь без остановки пронизывают метеориты обстрелов. За спиной раздается звук, как будто дети швыряют мелкую щебенку. Я накидываю капюшон, но теплее не становится. По приезде мы увидим, что весь багажник иссечен осколками.

За нами едут еще две машины «лички» Захара. Чуть позже одна отстанет. Сидевший за рулем Старый примет осколок, который войдет в тело через бок. На нем надет бронежилет, который сослужит дурную службу. Осколок изнутри ударит в стенку броника, отскочит в противоположную и приготовит кровавую кашу из внутренностей.

Раненых среди наших много. Убитых нет. Мы считаем это чудом, потому что то, что с нами произошло только что, не могло так легко закончиться. Повезло!