Тайная жена

Дверь! Дверь, которую она сама закрывала, теперь приотворена! А при порывах сквозняка по замку пробегает призрак несчастного поэта, застрелившего своего брата!

Однако Саймонс не обратил на сквозняк внимания.

– Будьте осторожны, миледи. Покрепче запирайте на ночь двери. А остальное предоставьте мне!

Он поклонился и ушел, а Марина ринулась к себе, чуть ли не приплясывая на бегу: удалось! Кажется, удалось!

И все-таки к предвкушению победы примешивался оттенок страха: уж больно яро горели Саймонсовы глаза!

…Наверное, оттого, что говорили на ночь про страшное, Марине не спалось. Наконец, устав вертеться, она подошла к окну и раздвинула шторы.

Ого! Какая ночь! Луна пошла на ущерб, но до чего же яркая, до чего же чисто небо! Недолго же длились ведьмины козни – погода снова наладилась. Марина усмехнулась – но смех замер у нее на устах, когда она увидела, как задрожали кусты, окаймлявшие газон, и на лужайку выкатился темный ком.

Брауни! Снова брауни!

Вспомнились слова Десмонда, что брауни – нечто вроде домового и встреча с ним к счастью, и Марина несколько успокоилась. Она кое-чего (там словечко, там два) все-таки наслушалась за эти дни о брауни: некогда в этих краях их много водилось! Брауни – и впрямь вроде домовых, но живут не в домах и не во дворах людей, а сами по себе, где-нибудь поблизости от людского жилья. Все брауни, если их не обижать, не только не вредят людям, но даже стараются всячески помочь. Фермеры не раз говорили, что не знают, как бы обходились без своего брауни. Ведь если на ферме была спешная работа, скажем, надо было обмолотить и провеять рожь, или ссыпать зерно в мешки, или собрать репу, или выстирать белье, сбить масло, выполоть огород, на помощь приходит брауни. Хозяину фермы стоило только, отходя ко сну, распахнуть двери в амбар, или в молочную, или в сарайчик, куда складывали репу, да поставить на порог чашку с парным молоком – брауни на ужин, – и когда хозяева наутро просыпались, чашка оказывалась пустой, а работы – законченными. И все было сделано даже лучше, чем сделали бы люди. Словом, не стоило пугаться, если увидишь, как брауни бесшумно крадется от дерева к дереву, стараясь, чтобы его не заметили. Он никогда никому не повредит – не то что русский домовой, от которого можно ждать и доброго, и худого.

Интересно бы знать, что здесь поделывает брауни? Уж не явился ли исполнить чью-то работу? Не Хьюго ли оставил для него открытой дверь конюшни? Не Саймонс ли ждет помощи? Марина невольно хихикнула – и тотчас улыбка сбежала с ее губ: в коридоре под самой дверью зашелестели легкие шаги.

Агнесс! Неужто она? Неужто Десмонд все-таки вернулся поздним вечером (его ждали весь день и решили, что он отложил приезд до завтра)? Приехал! Конечно, приехал, не сказав ни слова привета своей постылой «кузине», однако успев дать знак любовнице, что истомился, что ждет…

Не помня себя, Марина нашарила ночные туфли, напялила пеньюар и выскочила за дверь, полная решимости догнать, вцепиться в волосы и… но сначала догнать.

Она пролетела по коридору до угла и разочарованно фыркнула: никого! Дверь Десмонда закрыта. Опоздала… черт, черт, черт! Но что это? Шаги слышны на лестнице, ведущей наверх.

Марина подхватила подол, снова ринулась вперед – и успела заметить ноги в белых чулках и серебристых туфлях, промелькнувшие в лестничном пролете, а над ними – кружевные, пышные оборки.

Это, пожалуй, не Агнесс. Она не доставляла себе труда одеваться, когда бегала на свидание. А Десмонда, стало быть, еще нет. Кто же поднялся на галерею?

Серебристые туфельки… Да не Урсула ли это? Куда полезла эта сумасшедшая?! Как бы не свалилась с крыши!

Стараясь ступать по поскрипывающей лестнице как можно легче, но в то же время не мешкать, Марина поспешила наверх.

Она постепенно сообразила, где находится: галерея вела в старую башню, заросшую до половины шиповником, где не было жилых комнат, а только кладовые. Двери внизу были всегда заперты на огромный висячий замок; из черных узких бойниц порою вылетали вороны. Это место ничуть не влекло Марину, хотя она была любопытна и успела уже более или менее осмотреть свое вынужденное новое обиталище. К этой же башне ей не хотелось даже приближаться, столь зловещее и неприютное впечатление производила та. Но Урсула неслась именно туда!

Куда? Там ни двери, ни окошка. Да ведь она разобьется о глухую стену в припадке безумия!

Сколь проворно ни мелькали атласные башмачки Урсулы, ноги Марины несли ее проворнее, и она успела поймать старую даму за край развевающегося подола в тот самый миг, когда до высокой каменной стены оставалось не более двух шагов.

Урсула замерла, потом медленно обернулась – запаленное дыхание с хрипом вырывалось из ее тщедушной груди, – взглянула на Марину… тут же в чертах ее изобразился ужас, и, простонав:

– Леди Элинор! – она грянулась бы на каменные плиты, не успей Марина подхватить ее. Однако на фонарь девушка не обратила внимания, и он разбился с грохотом, который в тишине ночи показался оглушительным.