Мы просыпались в спешке. Чтобы не рисковать, мы не зажигали свет. Мы едва видели друг друга. Вероятно, мы видели друг друга только в первые дни нашей любви. Мы торопливо разлучались, чтобы вернуться к своей работе.
Я думаю, что трудно сохранить память о том, что мы скрываем от своих близких.
В первые утренние часы глаза мужчин и женщин все еще обведены тенями блаженства, о котором они не поведают никому на свете.
Глава восьмая
Тайна
Иметь душу означает иметь тайну.
Что из этого следует. Мало у кого есть душа.
Любовь, чужая тайна — это одно и то же. Любовь на пороге наготы словно тайна: на пороге наготы.
Мысль, любовь связаны с тайной. Это про себя, это личное. Не для общества, не для публики.
Тайна древнее человека. Многие животные в предчувствии смерти ищут тайное убежище. Смерть в них порождает тайну. И могилу. И еще одиночество. Верно, что смерть есть первая попытка разрыва. Разрыв притягивает разрыв. Смерть есть максимальный разрыв с группой, для которой одиночество и тайна (тайна человеческой наготы) — не более чем преходящие обстоятельства.
Никогда и ни с кем мне не удавалось преодолеть это чувство одиночества и отстранения, которое тут же вмешивается в каждое мое ощущение.
И это ощущение неизбежно попадает в пространство тайны.
Мне никогда не удавалось обследовать углы этой теснины молчания, в которую проваливается каждое мое ощущение.
Так вот что такое любовь: тайная жизнь — жизнь уединенная и священная, отстранение от людей. Отстранение от семьи и общества, поскольку любовь помнит жизнь до семьи и до общества, до рассвета, до слова. Жизнь живородящую, в потемках, без голоса, не знающую даже рождения.
Глава девятая
Тайна (2)
Я шел, при мне была моя тайна, я ждал вечера.
Река пересекала луга, между которыми выстроились ряды тополей. Она называлась Авре. Ее берега в двух метрах от воды поросли ольхой.
Там было много ворон и еще каких-то мелких светло-коричневых птичек. Я прислонялся спиной к ветхой стене разрушенных укреплений герцога Вильгельма. Я упирался ногами в обвалившиеся в траву камни. Колючий кустарник и тутовник окружали меня.
Я созерцал городок и поблескивающие в закатных лучах шиферные крыши.
Вблизи от площади Сен-Жан я бесшумно перебирался на другой берег Итона и тут же вдыхал запах, который распространяли расположенные в глубине сада Неми кроличьи клетки. Если ночь была темной, исходящая от кроликов удушающая вонь помогала мне увереннее находить дорогу.
Потом я цеплялся за лавр.
Взобравшись на противоположный берег, если хоть немного светила луна, я видел красные фосфоресцирующие глаза кроликов, потом различал их силуэты: сфинксы с ушками торчком. Проходя во тьме мимо их клеток, я наводил на них сильный страх. Я видел, что они боятся и хотели бы броситься наутек.
Иногда они поднимали шумную возню, к которой с тревогой прислушивалась Неми, притаившись возле окна.
Тертуллиан говорил: даже в раю нужна скрытность. Даже в Эдеме понадобилось окутать первую женщину тайной. Даже Бог — тайна: он недоступен нашему зрению. Пути Его неисповедимы. Он вечно молчит о себе.
Еве следовало бы молчать. К этому положению непрестанно возвращался теолог-раскольник из Карфагена. То, что змей нашептал ей под сенью древа, она должна была схоронить в своем сердце. Она не должна была ни демонстрировать свое влечение к Адаму, ни вступать в беседу с посланцем дьявола, ни вообще подавать признаки жизни.
Не понимаю, почему этот аргумент Тертуллиана не имел никаких последователей.
Этот аргумент обладает поразительной силой, которая передается и тому, кто впервые его читает, вплоть до полнейшей растерянности. В этом аргументе Бог умирает. (В нем умирают Бог, Слово, речь, откровения, все христианство.)
Истинное имя бога — это Bemat l'ermito.
Бернарды-отшельники [26]складывают свои красные клешни, чтобы эти клешни не торчали из перламутровых раковин, в которых они прячутся.
Пагурус [27]— магистр пага, сельской общины в Древнем Риме. Что означает: владелец покинутой раковины.
Всякий язык есть покинутая раковина.
Они по большей части прижимаются ко дну.
Их клешни трясутся от страха, что могут их выдать.
Отшельники непрестанно их складывают. Они то и дело подтягивают их вглубь, подальше от входа в крошечную пещерку, в которой паразитируют. Они живут взаперти. Они сосредоточиваются. Насколько тревожнее жить взаперти, чем открыто. У некоторых видов есть тайна, есть жемчужины. А бывают создания-экстраверты, летучие шары одуванчиков, ждущие ветра и жаждущие рассеивания.
Тайна в том, чтобы избежать словесного и стадного, а не в том, чтобы избежать сексуального и смертельного.
Душа всегда и везде — тайна. То, что на виду, — тело. То, что скрывается, — душа. У человека, произнесшего свое тайное имя, больше нет души.
Язык несет с собой возможность молчания, отказа от объяснений.
Несет, как свое сердце.
Человечество принесло с собой целомудрие как тайну внутри своей собственной животной природы и как вызов условиям размножения. Так живопись принесла с собой неизобразимое.
Душа определяет тайну тела.