Тайная жизнь чисел

В главе 22 монах Сайлас, носивший железные вериги для усмирения плоти, смотрит на линию Розы в церкви Сен-Сюльпис. Это металлическая лента, проложенная на полу строителями церкви в 1727 году подобно гномону — астрономическому инструменту, тень которого указывает точное время в день летнего солнцестояния. К сожалению, автор романа, Дэн Браун, пишет, что эта линия совпадает с линией, обозначающей Парижский меридиан. На самом деле это не так: подлинный меридиан проходит по воображаемой линии, отстоящей от линии Розы на несколько метров. Вы можете увидеть эту непрерывную линию в Парижской обсерватории и на улицах города — ее образуют свыше ста бронзовых медальонов с именем Араго, первого математика, который вычислил положение меридиана. Первый медальон находится в центре знаменитой пирамиды Лувра.

Линия Розы на полу церкви Сен-Сюльпис доходит до обелиска, расположенного в глубине зала.

Металлическая лента, указывающая положение Парижского меридиана в обсерватории.

Гений за работой

Англичанин Стивен Хокинг (род. 1942) из героя научного мира превратился в любимца СМИ и желтой прессы. Выдающийся ученый, обладающий невероятными способностями, прикованный к инвалидной коляске и страдающий от неизлечимого заболевания, стал желанной добычей журналистов. Если учесть, что основной областью деятельности Хокинга является астрофизика, то он сегодня является первым кандидатом на место гениального ученого и умнейшего человека на Земле.

В юности Хокинг учился в Оксфорде, где настоящим бедствием были не только лекции, но и сложнейшие задачи, которые требовалось решить самостоятельно. Как-то раз Хокинг с друзьями столкнулись с рядом особо трудных задач. Некоторые просидели над ними всю ночь и к утру решили целых две с половиной задачи.

Наш герой принялся за дело после завтрака. У него оставалось всего три часа — ровно через три часа должны были начаться занятия, где нужно было сдать проклятые задачи. Хокинг появился у дверей аудитории перед началом с поникшей головой. «Ну что? Решил какую-нибудь?» — спросили его друзья. Он ответил: «Черт побери, мне не хватило времени. Я решил только первые десять».

Математик и в лагере математик

Жан Лере (1906–1998) был одним из крупнейших французских математиков XX века. При всей близости к группе Бурбаки он не примкнул к этому коллективу, позднее ставшему легендарным. Лере был патриотом и выдающимся интеллектуалом, поэтому нацисты, оккупировавшие Францию, сочли его угрозой для режима и с 1940 по 1945 год содержали его в лагере для военнопленных близ Эдельбаха.

Лере был специалистом по гидромеханике и получил несколько очень важных результатов, связанных с одной из задач тысячелетия — задачей о решении уравнений Навье — Стокса, ключевых уравнений гидродинамики. Боясь, что нацисты узнают, кто он, и захотят использовать его знания в военных целях, Лере радикально сменил род деятельности и занялся топологией. Этот раздел математики в то время считался бесполезным и не представлял для военных никакого интереса. Однако благодаря своему выдающемуся уму Лере вскоре стал одним из ведущих специалистов по алгебраической топологии во всем мире, хотя по-прежнему находился в лагере для военнопленных.

Однако все, даже самое плохое, когда-нибудь заканчивается. Лере пережил войну и был освобожден. Вернувшись к работе, он оставил топологию, которой уделил столько лет, и вновь, как и до войны, занялся уравнениями в частных производных. И вновь он стал мировым лидером в своей области. Есть в этом мире вещи, которые остаются неизменными.

Неожиданный удар

Следует признать, что некоторые шутки порой очень обидны. Прекрасный пример такой шутки можно найти на странице 75 книги «Математические методы для физических наук» (издание 1965 года). Ее автор, Лоран Шварц (1915–2002), — известный математик, член группы Бурбаки и лауреат Филдсовской премии 1950 года.

На этой странице, которой заканчивается очередная глава книги, приведен ряд задач. Соль шутки заключена в задаче 8, которая в переводе с французского звучит так: «Одно из утверждений 1–7 неверно! Какое?». У бедного студента, который, потратив уйму времени, докажет задачи 1–7, при виде задачи 8 с языка, скорее всего, сорвется крепкое слово, и шутка автора покажется ему вовсе не смешной. Представьте, каково это: пролить семь потов, решить семь задач и в итоге услышать, что в одной из них ошибка — причем неизвестно, в какой именно!

Но если поразмыслить хорошенько, разве почитаемая всеми математика — это не искусство мысли? Возможно, своей шуткой Шварц попал в самую точку, и задача под номером 8 поистине прекрасна.