Тайная жизнь, или Дневник моей матери

– Тебе не стоит беспокоиться, – заметила она. – Я всегда чувствовала, что у публики сложилось о ней неверное впечатление. Терпеть не могу, когда ее изображают холодной и отстраненной.

Кайл быстро поднялся и подошел к стеклянной стене. Какое-то время он стоял там, отвернувшись, сунув руки в карманы, и Иден уже начала беспокоиться, что сказала что-то не то.

– Кейт не была холодной, – промолвил он наконец. – Она предпочла уединение, поскольку так ей было спокойней. – Повернувшись, он глянул Иден в глаза: – Я помогу тебе, чем смогу. Но мне бы не хотелось, чтобы съемки проходили прямо в пещере. Она так и останется закрытой.

– Не имею ничего против. – Она и в самом деле не возражала против такого решения: пещера по-прежнему слегка пугала ее. – Мы воссоздадим ее пещеру или найдем похожую.

– Надеюсь, ты не разочаруешься, – заметил Кайл. – Вряд ли история о женщине, почти все свое время проводившей в пещере, будет такой уж занимательной.

– Ясное дело, что такая история заинтересует не каждого, но я не думаю, что это будет скучно.

– Наверняка ты устала после такой утомительной поездки, – вмешалась в разговор Лу.

Иден с облегчением поставила тарелку на стол и встала. Она потеряла три часа при перелете на восток и действительно успела утомиться, однако усталость ее была не такой уж сильной. Просто ей хотелось наконец-то остаться одной.

– Ты права. Пожалуй, мне стоит лечь сегодня пораньше.

Кайл взял со столика тетрадь и протянул ее Иден с долей вызова.

– Может, почитаешь немного на ночь?

Она забрала у него тетрадку.

– Завтра я поговорю со своим партнером, Беном Александером. Попрошу его показать тебе место археологических раскопок, – заметил Кайл, провожая Иден до лестницы. – Тебе стоит увидеть это самой, а иначе ты не поймешь, что так завораживало в этом Кейт.

Иден кивнула. Кайл, судя по всему, успел спланировать для нее все расследование.

* * *

Комната матери, с ее сосновой мебелью и двуспальной кроватью, была на редкость уютной и просторной. У северного окна пристроилось синее кресло-качалка, у южного стоял маленький сосновый столик. Иден окинула все натренированным взглядом, заранее представляя, как эта комната будет выглядеть на экране. Вот Кэтрин качается в своем кресле, вот сидит за столиком у окна.

Слегка помедлив, Иден начала распаковывать чемодан. Первым делом она извлекла оттуда фотографию Кэсси и поставила ее на ночной столик. На фото Кэсси качалась на качелях в парке. Ее каштановые волосы развевались за спиной, на губах играла привычная лукавая улыбка. Иден поискала взглядом телефон, но не обнаружила. Оно и к лучшему. Так ей будет проще справиться с желанием постоянно названивать в Пенсильванию. Это вынужденное одиночество было ей в новинку. Она привыкла к тому, что ее постоянно дергают: то рассказать еще одну историю, то принести стакан воды, то поцеловать на ночь. Иден никогда не расставалась с дочерью надолго. Даже отправляясь на съемки, она брала ее с собой. Нынешний визит к Уэйну стал результатом распоряжения, полученного в суде. Иден никогда не простит бывшему мужу того, что он попытался опорочить ее как мать. Они с Пэм могут создать для Кэсси нормальную жизнь, заявил он судье. «Моя дочь с момента рождения была на виду у всех, – заявил он. – Я не хочу, чтобы она выросла с мыслью, будто Голливуд и есть настоящий мир».

Иден привезла с собой еще одну фотографию – с потрепанными краями, пожелтевшую от времени. На ней была изображена женщина, стоявшая на коленях в углу прямоугольной ямы – на месте археологических раскопок. Женщина широко улыбалась фотографу, так что видны были ее красивые, ровные зубы. Густые волосы – того же медового оттенка, что и у Иден, – были заплетены в длинную косу. На женщине красовались шорты цвета хаки и белая, открытая у ворота, рубашка. Выглядела она лет на двадцать пять – двадцать шесть. Это была одна из немногих фотографий ее матери. Та самая, которую обычно публиковали на обложках детских книжек Кэтрин.

Иден прислонила фотографию к лампе, стоявшей на ночном столике. Достав из косметички кулон, она положила его рядом с фотографией. Это была овальная безделушка из белого фарфора, с прорисованным по центру цветком лаванды. Раньше кулон принадлежал ее матери. Кайл подарил его Иден на шестнадцатилетие, но та почти не носила его. Вот и теперь она не могла понять, зачем привезла его с собой.

Переодевшись в свою атласную ночную рубашку, Иден забралась под одеяло. Она еще раз взглянула на дневник, лежавший на ночном столике. Некогда темно-зеленая обложка почернела от времени. Страницы слегка покоробились, как будто тетрадь не один год пролежала в сырости. Иден открыла дневник и увидела аккуратный почерк своей матери – синие чернила на разлинованных пожелтевших страницах. Затем она вновь закрыла тетрадь. Нет, только не сегодня.

* * *