Тайная жизнь писателей

В лицо Анджело Агостини брызнула струйка мочи. С невозмутимостью, делающей честь полицейскому с острова Бомон, он поменял подгузник своей дочери Ливии. Когда он ее укладывал, зазвонил мобильный телефон. Это был Жак Бартолетти, местный аптекарь, решивший сообщить о происшествии, свидетелем которого стал. С утра пораньше, воспользовавшись снятием блокады, старина Барто вышел в море на своей лодочке поудить ставриду-сериолу, скумбрию и серую дораду. Увы, дождь и ветер заставили его прекратить это занятие раньше, чем он планировал. Обойдя мыс Сафранье, он увидел, как какой-то автомобиль съезжает с дороги и падает со скалы вниз. Бартолетти в панике оповестил об аварии береговую охрану и теперь хотел узнать у полицейского, есть ли новости.

Анджело ответил, что ничего не знает. Повесив трубку – и не обращая внимания на молоко, отрыгнутое Ливией на его майку, уже пахнувшую мочой, – он позвонил спасателям, чтобы убедиться, что они в курсе дела. Но телефон пожарной службы не отвечал, как и подполковник Бенаси, главный на острове борец с огненной стихией. Обеспокоенный Анджело решил выехать на место событий лично. Обстановка была не лучшей: это была неделя его дежурства, а тучи неуклонно сгущались: во‐первых, его сын Лука слег с ангиной, во‐вторых, погода так испортилась, что дороги стали опасными.

Вот каторга!.. Анджело ласково разбудил Луку и помог ему одеться во все теплое. С дочерью и сыном на руках – вместе ребятня тянула на добрую тонну! – Анджело выбрался через внутреннюю дверь в гараж. Луку он устроил в коробе своего грузового трехколесного трипортера, детское сиденье Ливии укрепил на пассажирском кресле. До мыса Сафранье было всего три километра от прованской виллы, построенной им самим на участке, полученном в наследство от родителей; Полин, его бывшая жена, находила этот дом маленьким, неудачно расположенным, зажатым между скалами и мрачным.

– Едем не торопясь, ребятки.

Анджело увидел в зеркале заднего вида высунутый большой палец сына. Трипортер с трудом преодолевал серпантин, ведущий на главную дорогу. Из-за дождя покрытие сделалось скользким, наклонные участки приходилось преодолевать с натугой, чуть ли не ползком. Анджело клял себя на чем свет стоит из-за того, что подвергает опасности детей. Выкатившись на финишную прямую, он перевел дух. Но оказалось, что еще не все опасности остались позади. Гроза обрушилась на остров с небывалой силой. Это стихийное буйство всегда вызывало у Анджело трепет. Его остров, обычно такой гостеприимный, становился в грозу очень неприветливым, даже угрюмым, как будто обнажал угрозу, таившуюся в каждом его обитателе.

Трипортер вилял, дождь бил по стеклам. Малышка голосила, Луке тоже, наверное, было не по себе. За пляжем «Серебряная бухта», на повороте, путь им преградила сломанная порывом ветра большая сосновая ветка. Анджело остановил свою колымагу на обочине, велел сыну посторожить сестру и отправился расчищать дорогу.

Под проливным дождем полицейский не без труда отволок в сторону ветку и прочие помехи проезду и уже собирался тронуться с места, когда вдруг увидел в полусотне метров от себя, на пересечении дороги с тропой Ботаников, пожарную машину. Подъехав к ней, он велел Луке сидеть смирно и заторопился к пожарным. Он здорово промок, вода лилась за ворот его свитера и стекала по спине. Внизу виднелись очертания разбившейся машины, опознать которую на расстоянии он не сумел.

Из тумана выплыла внушительная фигура – подполковник Наджиб Бенаси, командир пожарных Бомона.

– Привет, Анджело.

Они пожали друг другу руки.

– Машина принадлежит нашему книготорговцу, – сказал Бенаси, опережая вопрос.

– Грегуару Одиберу?

Пожарный кивнул.

– Он был не один. С ним ехал молодой помощник.

– Рафаэль?

– Да, Рафаэль Батай, – подтвердил Бенаси, заглянув в свои записи.

Потом, помолчав, он указал на группу своих подчиненных.

– Сейчас их поднимают наверх. Оба погибли.

БЕДНЫЙ ПАРЕНЕК!

Эта новость стала для Анджело ударом: снятие блокады будто стало причиной череды несчастий. Увидев выражение тягостного недоумения на лице главного пожарного, он спросил:

– Неужели это не все?

Подполковник, помолчав, поделился своим изумлением:

– Видишь ли, какая странность: у парня были связаны руки и ноги…

– Чем связаны?

– Эластичными шнурами.

4

Буря продолжала неистовствовать. Матильда уже завершила свой рассказ и теперь молча направила на Фаулза свое помповое ружье. Писатель стоял перед застекленным эркером, сцепив за спиной руки, и наблюдал за страдальчески сгибающимися на ветру, готовыми переломиться соснами. Когда молчание затянулось, он спокойно повернулся и спросил:

– Если я правильно понял, ты тоже считаешь меня убийцей твоей семьи?

– Аполлин уверенно вас опознала: она видела вас на подземной парковке. А я, лежа под кроватью, хорошо рассмотрела вашу обувь. Поэтому ответ утвердительный: да, я думаю, что это сделали вы.

Фаулз выслушал ее, не проявляя желания спорить. Немного подумав, он спросил, обращаясь, скорее, к самому себе:

– Каков же мог быть мой мотив?

– Ваш мотив? Очень просто: вы были любовником моей матери.