Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны

— Чего ищешь, парень? — услышал я голос из-за соседнего забора. — Их уже неделю как нет…

— Уехали, что ли? — спросил я женщину-соседку.

— Да кто их знает. Еще в тот, субботний вечер они были дома. Ночью слышала — гудела машина… Может, уехали на время?

Я обошел весь дом и заглянул во все окна. Все говорило о том, что дом жильцами покинут.

Обо всем этом я рассказал директрисе и незнакомцу, когда возвратился в школу. Незнакомец задавал вопросы и между прочим расспрашивал: что за человек Борис. Директриса в это время тактично помалкивала. Я же понял, что расспросы незнакомца неспроста, лишь тогда, когда он попросил умолчать о беседе со мной в отношении Бориса.

— Парень ты башковитый, говорила твой директор, — и он кивнул в сторону директрисы, — все понимаешь и будешь молчать.

— А что я скажу ребятам? Куда ездил?

— Скажи, что ездил к Борису: он переехал. И ничего больше, особенно, о чем мы говорили здесь. Коли ты мужчина, то поймешь меня правильно, — уговаривал незнакомец.

Я кивнул в знак согласия и потом молчал перед товарищами «как рыба об лед». Хотя по моему виду догадывались они, что я приобщен к какой-то тайне. Мне это нравилось, но вскоре одноклассники с вопросами отстали.

Новая встреча с особистом. И вот теперь моя уверенность, что стрелял Борис, все более усиливалась. «Нужно сообщить Василию Ивановичу. Но как его вызвать? Телефон…» Я набросил больничный халат и пошел якобы в туалет. Проходя мимо дежурной комнаты врача и медсестры, бросил взгляд туда. Никого. Зашел и увидел под стеклом список телефонов факультетов, кафедр и других подразделений училища.

«Так. Учебный отдел, кадры… Вернее всего он числится где-то здесь? Как его фамилия? Но звать-то Василий Иванович… Буду искать по имени. Кажется, это он… Фамилия, телефон. Только был бы на месте…»

— Старший лейтенант… — услышал я в трубке и, торопясь, пока не пришла сестра, сказал:

— Мне нужен капитан третьего ранга Барабаш. Это из санчасти… — Я хотел назвать свою фамилию, но меня перебили:

— Не называйте себя, я понял. Вы можете говорить? Вы один? Что передать?

— Да. Могу. Мне нужно срочно его увидеть…

— Он будет у вас через два часа. Ждите.

Время тянулось долго. Я успел пообедать. Приходили врач и сестра. Ничего не расспрашивали, только осмотрели рану. И он, и медсестра делали вид, что ничего особенного не случилось.

Я понимал, что действительно произошло что-то необычное, но, уже привыкший к бдительности и секретности в делах службы, особенно не удивлялся. «Значит, так нужно», — думал я. И даже испытывал гордость от участия в таких событиях. Несколько удивляло, что никто не навестил меня. И опять выручало: «значит, так надо…»

Позднее я узнал, что по училищу поползли слухи: матроса отравили, и кто-то завладел его документами. Произносили слово «шпионаж»… О том, что я ранен, разговора не было, но уже после того, как командиры рот сказали на вечерней поверке о моем вывихе руки. Как отвадили моих товарищей от посещения санчасти, я так и не понял, а после выхода оттуда мне никто вопросов не задавал.

Василий Иванович пришел поздно, часов в десять вечера.

— Твои описания помогли разыскать автомашину и «странную парочку». Вот их фото. Сейчас составим протокол опознания…

— Но это не тот парень. Его я не видел. Может быть, он сидел в «москвиче», точнее — прятался там?

— Как — «не тот»? Ты точно знаешь?

— Точно. Парень мне не знаком.

— Стрелял не он?

— Не он.

— Так. Начнем с начала. С момента перед выстрелами? Может быть, ты, пока лежал в траве, не разобрался с обстановкой? Ведь ты говорил, что в отъезжающей автомашине было двое — парень и девушка, парня ты описал. Но мы нашли вот этого, что на фото, через автомашину и девушку. Девушка подтвердила, что они были двое…

— Но парень-то не подходит под мое описание!

— Мы решили, что ты что-то перепутал. Ну, из-за стрельбы и расстояния… Видел только со спины…

— Я видел его глаза, лицо… Именно он вскочил за руль и увел машину. Может быть, другой парень лежал на сидении?

— Значит, это не тот, кто стрелял?

— Нет и нет, — твердо отрезал я, — у того другое лицо. Я знал его еще по школе в Быково, под Москвой…

— Что-о-о? Ты его знал? И промолчал вчера? — В голосе «особиста» послышались стальные нотки. — Почему?

— Только сегодня утром понял, что это был мой школьный товарищ…

— То-ва-рищ?! — воскликнул Василий Иванович. — Хорош товарищ! «Товарищ»…

— Что они хотели от матроса?

— Эта девушка и парень сказали, причем порознь, что им было поставлено задание проникнуть в училище и собрать сведения о его структуре и направлении обучения, — коротко удовлетворил мое любопытство контрразведчик. — Матрос отказался работать с ними, и они пытались его отравить папиросой. Ваша помощь пришла вовремя… Вовремя и для матроса, и для нас, госбезопасности. И еще. Обо всем этом никому ни слова, даже командиру роты. Понял?

Я кивнул и спросил:

— А матрос опознал парня? Он-то точно может сказать, что с ним был другой…

— Матрос еще плох. Кое-что он сказал. Фото еще не видел, но я думаю, он тоже подтвердит — это не тот… Так ты говоришь — школьный товарищ? Ну выкладывай, только все по порядку.