Тайная жизнь Сталина

Через много-много лет, когда Сталину официально исполнилось уже 73 года и он стал седым, отяжелевшим, с хриплым дыханием, Министерство иностранных дел СССР переслало ему подарок. Польская женщина Я. Моравская написала письмо, а к посланию приложила книгу Э. Лиссагарэ «История Парижской коммуны» объемом более пятисот страниц, изданную в Санкт-Петербурге в очень далеком 1906 году [188]. Пакет пришел 11 января 1953 года. Жить ему оставалось чуть более полутора месяцев. Но и в эти дни, как вспоминают видевшие его, он был все еще активен и продолжал, пусть не так, как прежде, но все еще много читать.

Накануне XIX съезда партии (1952 г.) он вызвал к себе на дачу подающего надежды молодого партийного функционера Д.Т. Шепилова. Позже Шепилов вспоминал: «…на столе лежала груда книг, журналов и газет. Сталин молча прохаживался около стола, затем вдруг повернулся, подошел довольно близко ко мне, посмотрел прямо в глаза и спросил: “Вы любите читать художественную литературу? Сколько в день можете прочитать страниц, никогда не считали?” Я опешил — никогда не ожидал такого вопроса. Сталин улыбнулся и сам ответил на поставленный вопрос: “Нам ежедневно приходится сталкиваться с самыми различными проблемами, и мы должны быть готовы правильно их решать. А чтобы правильно решать, надо много читать, в том числе художественную литературу. Вот, например, Владимир Ильич читал в день по 600 страниц и мне советовал. Я стараюсь читать четыреста, и вам советую. Наша работа этого настоятельно требует”» [189]. О такого рода похвальбе вождя, характерной для любознательных, но малообразованных людей, вспоминают многие. Другим он называл цифру в 500 страниц [190]. Ясно, что он хотел казаться и запомниться окружающим как человек с колоссальным интеллектуальным багажом.

Скорее всего, книга Лиссагарэ, это послание из молодости, не успело попасть к нему в руки, или он счел нужным оставить его без внимания, как всегда насторожившись, когда речь заходила о его дореволюционной биографии. Но как символична жизнь! У многих начало и конец жизни озарены одним и тем же светом. Но мы этого не осознаем.

* * *

Есть свидетельства, что Сталин понимал и мог изъясняться на армянском, азербайджанском и осетинском языках. Кроме русского, других европейских языков Сталин не знал. И видимо, очень из-за этого переживал. Пытался изучать немецкий, когда был за границей [191]. В ссылке в Туруханском крае брался за изучение только что изобретенного эсперанто. Предполагалось, что это язык будущего мирового Интернационала [192]. Симптоматично, что в годы своего правления он всех эсперантистов беспощадно преследовал. И не только из-за постигшей его неудачи. После войны он, как известно, вплотную занялся вопросами языкознания. Нам еще придется рассказывать о его специфических научных увлечениях. Но истинную цель сталинского языкознания обозначим уже сейчас. «Не зря Сталин занялся вопросами языкознания, — заметил Молотов. — Он считал, что когда победит мировая коммунистическая система, а он все дела к этому вел, главным языком межнационального общения станет язык Пушкина и Ленина…» [193] Отметим, что речь идет не о мировой революции, а о победе «системы», вершиной которой должен был стать сталинский СССР. Личная неудача с освоением иностранных языков стала косвенным фактором глобальной державной политики.