Тайная жизнь цвета

Любому, кто сомневается в том, что золотой – цвет страсти, стоит лишь бросить взгляд на портрет Адели Блох-Бауэр. Эта картина кисти Густава Климта обессмертила ее в 1907 году. Она настолько исполнена страсти и обожания, что, когда ее впервые выставили в галерее Бельведер в Вене, публика немедленно принялась судачить о том, что у художника и его модели был роман. И хотя доказательств такой связи не было, нет никаких сомнений в том, что это полотно выражает поклонение и благоговение. На этой картине, одном из последних произведений «Золотого периода» Климта, Адель сидит, окруженная драгоценным металлом, – частично просто положенным на полотно пластинами, частично составляющим сложный орнамент из символов и многогранников. Ее платье – также изощренный золотой водоворот. Только руки, волосы и лицо – губы приоткрыты, взгляд напряженный – передают образ живой женщины из плоти и крови; интерьер (которого почти нет) и одежда – атрибуты богини.

Золотой всегда был цветом поклонения, а золото – предметом его. Источник этого шарма заключается отчасти в том, что золото встречается так редко и его месторождения распределены неравномерно. Несмотря на то что их обнаруживали по всему миру, все новые золотые лихорадки говорят о том, что эти месторождения быстро истощались, и их бросали ради новых источников богатств. Европа располагала относительно небольшими запасами золота и исторически зависела от его поставок из Африки и с Востока[169]. Карфагеняне, создавшие империю в Средиземноморье за несколько веков до рождения Христа, много лет были главными поставщиками африканского золота в Европу; эту привилегию они защищали яростно[170]. (Но даже их запасы не были неисчерпаемыми. После серьезного военного поражения в 202 году до н. э. они оказались не в состоянии выплатить наложенную победителями дань золотом – им пришлось расплачиваться серебром: чуть менее 360 тонн в течение 50 лет[171].)

Золото всегда использовали для того, чтобы вызвать благоговейный трепет. Когда Манса Муса, набожный император Мали, в 1324 году проезжал Каир во время своего паломничества в Мекку, европейские и арабские торговцы своими глазами убедились в блистательной роскоши африканского континента.

Императорский караван состоял из 60 тыс. человек; перед монархом шествовали 500 невольников с золотыми четырехфунтовыми жезлами в руках; в его багаже, для перевозки которого требовалось 80 верблюдов, везли еще 300 фунтов золота. Это легендарное путешествие, отмеченное неслыханной щедростью, привело к тому, что цена на золото в регионе упала и оставалась низкой более десяти лет[172].

Золотые одежды – из ткани, основой которой были перевитые золотом шелковые или льняные нити, – появились еще в римские времена и пользовались неизменной популярностью в королевских семьях Европы. Знаменитая встреча самых молодых и блистательных монархов континента – Генриха VIII Английского и Франциска I Французского – в 1520 году получила название «Поле золотой парчи»: короли-конкуренты пытались перещеголять друг друга пышностью убранства. Считается, что победил Генрих – его шатер был сделан из золотой ткани целиком.

Подобно своим ближайшим металлическим родственникам – меди и серебру, – золото имеет структуру, содержащую свободные электроны, которые хорошо отражают свет. Этим объясняется характерный блеск этих металлов[173]. Яркое, «богатое» сияние золота вместе с его устойчивостью к окислению делает его подходящим символом божественности. Христианская церковь в Средние века попала в тяжелую зависимость от этого металла (особенно не сопротивляясь соблазну). В галерее Уффици во Флоренции, например, есть комната, где хранятся фрагменты трех алтарей. Все три запрестольных образа посвящены Святой Деве с младенцем. Один из них, созданный Джотто примерно в 1310 году, написан для церкви Всех Святых, расположенной всего в нескольких кварталах от галереи. Как и на других образах, Джотто разместил фигуры не на фоне пейзажа или в каком-то интерьере – они покоятся на ровном золотом «грунте». Рамка тоже золотая, как и кайма темно-синего облачения Святой Девы, как и нимбы святых (к слову, нимбы на переднем плане закрывают лица тех, кто оказался на заднем, – крупный скандал по тем временам, ибо это посчитали неблагочестивым).

Золочение таких панно было чрезвычайно трудоемкой работой. Листочки сусального золота не толще паутинки площадью примерно 8,5 кв. см получали, расплющивая золотые монеты.