Тайная жизнь великих писателей

ТОРО РЕДКО МЫЛСЯ, НЕ СНИСХОДИЛ ДО ТОГО, ЧТОБЫ РАСЧЕСАТЬ СВОИ РАСТРЕПАННЫЕ ВОЛОСЫ, И ОДЕВАЛСЯ В ЛОХМОТЬЯ. ОДНАКО ЭТО НЕ ПОМЕШАЛО ПИСАТЕЛЬНИЦЕ ЛУИЗЕ МЭЙ ОЛКОТТ ВЛЮБИТЬСЯ В НЕГО.

Изобретение хлебного теста с засушенным виноградом — всего лишь детские игрушки по сравнению с нововведениями Торо в области изготовления карандашей. Карандашное дело (если, конечно, такой термин существует) было у Торо в крови. Его дядя Чарлз Данбар основал в 1821 году семейный бизнес по производству карандашей, найдя в Бристоле, штат Нью-Гэмпшир, богатые залежи графита. Вскоре к Чарлзу Данбару присоединился и отец Торо, который произвел в карандашной промышленности такую революцию, что Массачусетское сельскохозяйственное общество наградило его почетной грамотой. Генри Дэвид Торо с самых юных лет подавал все признаки того, что и он оставит в мире карандашей свой след. В 1838 году ему наконец представился такой шанс. Отдаваясь работе целиком и полностью, Торо вскоре усовершенствовал состав стержней, да так, что карандаши теперь не уступали по качеству немецким. Другим революционным изобретением юного Торо была мельница для измельчения графита. Если бы он озаботился получением патентов на все свои изобретения, то мог бы разбогатеть.

Решив остановиться на достигнутом, Торо дал обет никогда больше не заниматься карандашами. «Зачем это мне? — говорил он друзьям. — Какой смысл снова и снова повторять то, что я уже делал?» Однако карандашное производство продолжало манить его, как сладкоголосая Сирена, и Торо, устав от долгов, в 1843 году вернулся на карандашную фабрику, полный новых сил и замыслов. Он опять погрузился в работу с головой и как-то признался Ральфу Уолдо Эмерсону, что даже во сне видит машины для изготовления карандашей. Тяжкий труд окупился. Торо изобрел то, что в рекламе называлось: «новый превосходный карандаш, специально для художников и просто ценителей». Новый карандаш был тверже, чернее и менее ломким, чем любые другие. Только активная конкуренция, отчасти подстегнутая изобретениями самого Торо, удерживала их семейный бизнес от того, чтобы стать ведущим на рынке.

ГЕНРИ ДЭВИД НА СТОРОНЕ КРАСНЫХ?

В 1954 году, в разгар холодной войны с Советским Союзом мирный бытописатель из американской глубинки вдруг стал объектом антикоммунистической истерии. Правительство США приказало изъять «Уолден» из всех библиотек при американских посольствах, поскольку эта книга, по мнению властей, была «откровенно просоциапистической».

ЖАЛЯЩАЯ ТЕЗКА

Торо считал себя в первую очередь натуралистом, поэтому он, скорее всего, был бы польщен, узнав, что в его честь назвали один из родов перепончатокрылых насекомых. Этот род наездников из семейства трихограмматид, получивший латинское наименование Thaeaua, открыл энтомолог А.А. Жиро.

УОЛТ УИТМЕН

[20]

Это сейчас Уолт Уитмен — любимая американской публикой фигура, он остался в народной памяти этаким добродушным пожилым дядюшкой с развевающейся седой бородой. Но среди современников Уитмен считался нарушителем спокойствия. Один критик даже назвал его «самым грязным животным своей эпохи». Бостонский «Интеллидженсер» в рецензии на величайшее творение Уитмена, сборник «Листья травы», нападал на поэта в самых нелестных выражениях: «Сам автор, описывая себя, упирает на собственную звероподобность. Он попирает человеческое достоинство, и за такие подвиги мы не можем придумать для него лучшей «награды», чем кнут. Автор этого опуса хуже скотины, поэтому его следует вышвырнуть из приличного общества. Возможно, он сбежавший из сумасшедшего дома жалкий безумец, пребывающий в состоянии бреда».

Предметом споров, разумеется, был секс. Уитмен в своих стихах воспевал секс с откровенностью, доселе в Америке невиданной. Он выступал адвокатом мужского «братства», часто со сладострастием описывал мужское тело и неоднократно упоминал о достоинствах самоудовлетворения, что с первого появления в печати его «варварских воплей» вызвало волну гнева со стороны всевозможных поборников цензуры.

Уитмен, как никто другой, много писал об Америке, трубил о ней, воспевал ее. Его неуемные патриотические мотивы, нашедшие воплощение в таких стихотворениях, как «Слышу, поет Америка…», потом неоднократно использовались в слезоточивых роликах, рекламирующих американские автомобили, не говоря уж об избирательной кампании Рональда Рейгана «Утро в Америке». Всякий раз, когда Вуди Гатри или Боб Дилан начинали перечислять добродетели и грехи американцев, они брали пример с Уитмена.