Тайник на Эльбе

- Мне долго казалось, что фашизм принят германским народом, стал его идеологией. Казалось, это весьма прочно, его не вытравить из душ немцев. Но, пожив среди них, я понял, что ошибался. Здоровые, жизнедеятельные силы народа мощнее, гораздо мощнее, чем надеялись фашисты. Это довольно определенно ощущалось еще тогда, год назад. Теперь же, к середине сорок четвертого года, режим Гитлера ослаб еще больше.

- За это нам надо благодарить в первую очередь свою партию и народ, свою армию!

- Понимаю, товарищ генерал, все понимаю. Но сейчас я не касаюсь причин, я беру следствия.

Лыков заглянул в принесенные Аскером бумаги.

- Значит, Ланге?

- Да, товарищ генерал. Именно он, а не Хоманн, хотя, вероятно, подошел бы и тот. Но Георг Хоманн - перебежчик. Он и перебежчик, и коммунист, и сам вызвался...

Лыков понимающе кивнул.

- А Ланге чист, - продолжал Аскер. - Как стеклышко чист. Я проверял его еще более тщательно. Все использовал, все привел в действие. И Хоманн, и полтора десятка других немцев, что служили в третьем батальоне, единодушны в его характеристике. Вот показания. Он пододвинул генералу толстую папку. - А ведь они и не подозревают о том, что Ланге у нас. Более того, пущен слух, будто Ланге погиб. Так что о нем говорят совершенно откровенно, не стесняясь... И еще. Это, пожалуй, главное. Герберт Ланге обращается к вам с заявлением, товарищ генерал. Он просит использовать его на любой работе, в любых условиях, лишь бы это хоть в какой-нибудь степени способствовало разгрому гитлеровского режима в Германии. Да вот это заявление.

Несколько минут генерал читал документ, затем отложил, вынул платок, протер стекла очков.

- Сильно написано, - негромко сказал он.

- Сильно, - кивнул Аскер. - И заметьте: ни слова о том, чтобы "с оружием в руках" или что-либо в этом роде. Нет - тыл, работа, тяжелая работа в любых условиях. - Аскер улыбнулся, взял заявление, нашел нужное место. - "Если советские власти сочтут необходимым послать меня в страшную Сибирь, где царит мрак и ледяная стужа, то и туда поеду с радостью. Куда угодно, только бы не сидеть сложа руки".

- Мрак и ледяная стужа, - повторил Лыков, невольно улыбнувшись. Вот ведь как они о Сибири...

Аскер продолжал:

- Вчера у полковника Чистова я знакомился с наметками по заброске меня в Остбург. Он ничем не мог порадовать.

- Я знаю.

- Предложил два варианта. В первом случае заброска производится в район Гамбурга, а уже оттуда, спустя некоторое время, я самостоятельно...

- Это исключено.

- И второй вариант - ждать. Ждать, пока не будут созданы необходимые условия для заброски непосредственно в Остбург. А это несколько месяцев. Долго.

- Долго, - кивнул Лыков. - Столько ждать не можем. - Он помолчал и пояснил: - Наши опасения подтверждаются. Есть данные, что к различным архивам фашистов все больший интерес проявляет одна иностранная разведка. Та самая, о которой я вам как-то говорил. Короче, может случиться, что у нас появится соперник. Причем весьма активный и напористый. Вы понимаете?

- Да.

Помолчали.

- Товарищ генерал, - осторожно сказал Аскер, - мне ничем не может помочь группа, действующая в Карлслусте?

Лыков резко качнул головой.

- Ни в коем случае. О них забудьте. - Он поправился: - Пока забудьте. Не исключено, что придется действовать вместе. Но это после, не сейчас. Они в таком положении... Словом, появление нового человека, малейшая неточность - и провал неизбежен. Погубим и вас и их.

- Тогда, - Аскер помедлил, пододвинул к себе папку с материалами допросов, решительно поднял голову, - тогда остается одно - принять мой план.

- Я тоже склонен так думать, - проговорил Лыков. - В пользу вашего плана говорит то обстоятельство, что в этом районе Германии имеется сильное антифашистское подполье... Но я еще подумаю, посоветуюсь. Разговор продолжим... Вызову вас. А утром пришлите ко мне Ланге.

Разрешение на участие Герберта Ланге в операции было дано. И тогда Аскер впервые поговорил с немцем откровенно обо всем. Ланге разволновался.

- Это правда, вы верите мне? - сказал он срывающимся голосом. Отвечайте, господ...

- Вы можете говорить мне "товарищ".

- Мы предали огню тысячи советских городов и сел, кровь ваших людей льется рекой, а вы со мной... так!

- От немецкой бомбы погибла моя сестра. У генерала, с которым вы беседовали, убит на войне единственный сын.

- Можете мною целиком располагать, - горячо сказал Ланге. Только скажите, ради всего святого: полностью ли мне доверяете или, как бы это выразиться... я буду только лишь орудием? Нет, нет, я согласен на любую роль! Это в конечном счете не так важно. Важен результат: я окажусь полезен и хоть чем-нибудь помогу похоронить нацизм!

Аскер сказал:

- Я свою жизнь доверяю вам, товарищ Герберт.

- Спасибо. - Ланге порывисто встал. - Спасибо, мой друг. - Он поморщился, коснулся пальцами лба. - Если б вы знали, что сейчас тут творится. Боюсь, не выдержит череп!..

2