Тайник на Эльбе

Одна из женщин стала отставать. Видно было, как спутницы пытались принудить ее идти, подталкивали, поддерживали под руки. Но ничего не помогало. Узница быстро теряла силы, двигалась все медленнее и вскоре оказалась в хвосте колонны. Здесь она задержалась и, напрягая всю волю, некоторое время шла вровень с другими. Аскер облегченно вздохнул. Но вдруг лицо женщины исказилось гримасой боли, она вскрикнула, резко качнула головой, как бы отказываясь от борьбы, которую вела сама с собой, вышла из колонны и села.

Аскер взглянул на мойщика. Тот был бел. Рука, в которой он держал сигарету, дрожала.

Оберауфзеерин Мандель обернулась и что-то прокричала заключенной. Та с отчаянием покачала головой.

Колонна продолжала путь. Женщина сидела, обхватив руками голову и раскачиваясь из стороны в сторону. Шедший последним эсэсовец вытащил пистолет и выстрелил ей в спину. Узница мягко ткнулась лицом в землю и, скрюченная, осталась лежать без движения.

Мойщик обернулся. Он часто дышал, судорожно раскрывая рот.

- Кажется, я знал и ее, - прошептал он. - Кажется, это была мадам Майя Политцер, жена философа профессора Жоржа Политцера...

И пленный криво усмехнулся.

4

Кюмметц появился у "бьюика" в сопровождении помощника коменданта лагеря гауптштурмфюрера Кранца. Директор был доволен, улыбался, шутил. Он и Кранц громко разговаривали. Из их беседы Аскер понял, что первые двести рабочих уже подобраны, а сейчас подыщут и остальных. С этой целью Кюмметц и Кранц направляются в зону, где размещены пленные с Востока.

Они уселись в автомобиль Кранца. Машина уже готова была тронуться, когда Кюмметц увидел своего шофера и подозвал его.

- Поедете с нами, - сказал Кюмметц. - Быть может, придется помочь в отборе: нам нужно несколько шоферов и механиков.

Аскер сел рядом с Фиттерманом.

Поездка длилась долго - лагерь был разбросан на огромной территории. Побывали в блоках, где содержались чехи, поляки, сербы, словаки.

Наконец эта часть лагеря осталась позади. Машина выехала на дорогу.

- К русским, - распорядился помощник коменданта.

Фиттерман направил машину в сторону, где смутно белели строения. Это были блоки советских военнопленных. Зону окружали две стены из колючей проволоки с оголенным электрическим проводом вверху, по которому шел ток высокого напряжения. Перед проволокой был ров.

- Район "зондербехандлунг"1, - сказал Кранц. - Здесь содержится категория пленных НН.

1 "З о н д е р б е х а н д л у н г" - особое обращение с пленными, имеющее целью их уничтожение.

- Категория "Нахт унд небель эрлас"2, - усмехнулся Кюмметц.

2 "Нахт унд небель эрлас" - "Мрак и туман" - гитлеровская директива об уничтожении пленных.

- Ого, - воскликнул Кранц, - вы и это знаете!

Кюмметц хмыкнул, иронически скривил губы.

- Все, что здесь творится, не такая уж большая тайна. В Германии знают об Аушвице и не обманываются в отношении того, что в нем происходит. Разве только не совсем точно представляют себе масштабы.

- Да, - задумчиво протянул Кранц, - такое не спрячешь...

Машину помощника коменданта лагеря знали. Ворота раскрылись, и она въехала в зону. Фиттерману пришлось тотчас же принять в сторону навстречу двигалась большая колонна заключенных.

- Куда это их? - спросил Кюмметц.

- Работать.

- Ловко. - Директор взглянул на часы. - Скоро полдень, а они только отправляются. Вот тебе и особая зона. Да это курорт, а не лагерь.

- На работу их выгоняют с рассветом, - сквозь зубы процедил Кранц. - Сегодня задержались - пересчитывали стадо.

- Это так важно для категории НН? - В голосе Кюмметца звучала откровенная ирония.

Кранц промолчал. Он не забывал, что въедливый старик имеет бумагу от самого Гейнца Упица.

- Много их у вас? - спросил Кюмметц.

- Порядком. Раньше в Аушвице одновременно содержалось тысяч полтораста - двести, сейчас - почти четверть миллиона3.

3 Освенцим был самым крупным концлагерем гитлеровцев, представлял собой систему лагерей, объединенных под одним общим названием. В нем было истреблено свыше 4 миллионов человек.

Колонна приближалась. Фиттерман прижал машину к обочине, выключил мотор.

Аскер взволнованно разглядывал узников. Почти никто из советских пленных не имел обуви - ноги лагерников были замотаны в какое-то тряпье. Лохмотья, заменявшие одежду, едва прикрывали тело. Люди находились в последней степени истощения. Вдобавок почти у каждого чернели многочисленные ссадины и кровоподтеки - на голове, на руках, на теле.

А пленные все шли. Большинство составляла молодежь - вероятно, бывшие солдаты. Это чувствовалось еще и по тому, как они стремились идти в ногу, держать строй. На стоявший в стороне автомобиль пленные старались не глядеть.

Один из сопровождавших колонну эсэсовцев отсалютовал Кранцу фашистским приветствием.

- Песню! - скомандовал он пленным, желая доставить удовольствие начальству. - Петь песню, вы, скоты!

Десятка полтора заключенных затянули:

Если весь мир будет лежать в развалинах,

К черту, нам на это наплевать.

Мы все равно будем маршировать дальше,

Потому что сегодня нам принадлежит Германия,

Завтра - весь мир4.

4 Куплет подлинной нацистской песни,