Тайник на Эльбе

По неширокой каменистой дорожке спустились к озеру. Здесь расположился ресторан - строение легкого типа с широкой открытой верандой. Когда-то на озеро съезжались сотни людей, чтобы провести денек-другой в его окрестностях и поудить форель. Теперь же вокруг было пустынно.

Носильщик внес чемодан на веранду ресторана, получил плату и удалился. Перцев и Штырева сели за столик. Подошел официант.

- Только кофе, - сказал он извиняющимся тоном.

- Не беспокойтесь. - Перцев кивнул на чемодан. - Распакуйте, пожалуйста. У нас есть чем закусить.

Официант нагнулся над чемоданом, раскрыл его. Штырева отщелкнула замки сумки. Официант увидел в ней плоскую коробочку с джемом, термос и под ними какую-то пеструю ткань - вероятно, полотенце.

Из чемодана была извлечена скромная закуска. Официант сходил за тарелками, принес кофе.

- Закажите лодку, - распорядился Перцев.

Официант взглянул на удочки и понимающе кивнул.

- Проводник не нужен? Есть один, который знает, где лучше всего берет форель.

- Нет. - Перцев улыбнулся. - Я здесь бывал.

Официант удалился.

Неторопливо позавтракали. Затем из чемодана были вынуты складной сачок, коробка с блеснами и другое нехитрое снаряжение рыболова. Чемодан оставили на хранение официанту.

- Идем, дорогая. - Перцев ласково коснулся рукой подбородка спутницы. Та улыбнулась и взяла сумку.

4

Перцев, далеко откидываясь назад, гнал по озеру лодку. Сильные удары весел вспенивали темную, прозрачную воду, и там, где гребец вырывал из нее лопасти, оставались маленькие воронки.

- Хорошо, - сказал он, - если бы и вправду можно было, не думая ни о чем, провести здесь недельку. Как, Тамара?..

Штырева не ответила. Ей вспомнилась Сибирь, откуда она была родом, Байкал. Вот и вода здесь - синяя и тяжелая, как там. И, наверное, такая же студеная. Она опустила за борт руку - будто иглы коснулись тонкой кожи запястья... Там, у Байкала, она выросла, в маленьком рыбачьем поселке. И вспомнился Тамаре рассказ отца о том, каким был Байкал одной осенней ночью - двадцать шесть лет назад.

В ту ночь Прохор Штырев тайно, огородами и задами поселка, вывел на берег семью - жену и шестилетнего сына, поочередно перенес их на руках в карбас, покачивавшийся на якоре, погрузил на суденышко немудрящий скарб, поставил парус, вытянул якорь. Парус наполнило ветром. Под килем заговорила вода. Карбас набрал ход, накренился и устремился прочь от берега. Прохор взял курс на север, где за полторы сотни километров жили дальние родственники.

Жена Прохора готовилась второй раз стать матерью. Сам он только недавно оправился от изнурительной лихорадки. А на огромном озере было неспокойно, надвигался шторм. Как же осмелился Прохор Штырев пуститься сейчас в далекий и опасный путь?

Ничего другого ему не оставалось. Он сильно задолжал скупщикам рыбы. Те не хотели больше ждать. Под вечер Прохору тайно сообщили, что кредиторы явятся утром за единственным его достоянием - карбасом и сетями. Рыбак знал: если это случится, семья помрет с голоду. Поэтому и решил идти в плавание. Здесь, на берегу, его ждала гибель. А на Байкале - бог не без милости, может, все обойдется.

Незадолго перед рассветом сильный порыв ветра ударил в парус, резко накренил суденышко. Через минуту все вокруг ревело и стонало. Волны, которые становились все круче и злее, яростно обрушивались на одинокий карбас.

При первых же порывах ветра Прохор отправил жену и сына в крохотную каютку на носу судна, плотно надвинул крышку люка. Сам он остался у руля, зорко следя за тем, чтобы карбас не оказался бортом к зыби. Обдаваемый каскадами ледяной воды, коченея на ветру, он не спускал глаз с паруса - только бы выдержал, не лопнул под напором бешеного ветра!

А шторм крепчал. Временами, словно делая передышку, ветер на несколько секунд стихал, чтобы затем с новой силой наброситься на карбас. В один из таких моментов, когда можно было перевести дух и оглядеться, ухо рыбака уловило какие-то новые звуки. Почудилось, что из каюты доносятся стоны. Прохор вздрогнул, поняв, что происходит там, внизу.

Медленно отодвинулась крышка люка. Из него показалась голова сына. Лицо мальчика было белое, в глазах застыл ужас. Он кричал, широко раскрывая рот, но Прохор не мог разобрать слов. Да и не нужны они были сейчас. Все стало ясно и так. Но рыбак ничем не мог помочь жене. Он был прикован к своему месту на корме - если б хоть на мгновение оставил руль, карбас развернуло бы бортом к волне и опрокинуло.

А сын продолжал звать. Ему казалось, что отец не слышит или не понимает. Значит, надо подойти ближе. Он вылез из люка, выпрямился, шагнул вперед.

"Вернись!.. Назад в каюту, скорее!" Прохор кричал так, что сорвал голос, и с той минуты до конца своих дней говорил хриплым свистящим шепотом. Но мальчик знал одно: надо во что бы то ни стало привести отца вниз, где так страшно стонет и мучается мать.

И он сделал по палубе еще шаг.