ТАЙНОЕ ОБЩЕСТВО ЛЮБИТЕЛЕЙ ПЛОХОЙ ПОГОДЫ (роман, повести и рассказы)

Все случившееся с Ваней ужасно подействовало на меня, и я чувствовал себя скверно после того, как с ним расстался, так ничего и не добившись. Да, мы вместе мечтали уехать, но я никогда не думал, что из-за этой мечты можно так одичать, опуститься, дойти до самого жалкого состояния. Мне стало страшно, что я могу уподобиться Ване, и я сказал себе: нет, не хочу. Не хочу я никуда уезжать, раз за это требуется такая плата.

Сказал - и бросился в омут.

Из-за какой-то мелочи я поссорился с матерью, убежал из дома, хлопнув дверью, разыскал Таню в ее поселке, и мы провели вместе три дня. Ее мать уехала куда-то на похороны, Таня взяла отпуск, и мы затворничали, занесенные снегом по самую крышу. Да, это были такие дни, что я тоже впал в блаженную истому и мне хотелось закрыть глаза и засмеяться счастливым смехом...

Когда же я вернулся, земля подо мной разверзлась. Весть о моем безумии облетела всех московских родственников, весь наш многочисленный клан. На меня, как желуди в дубовой роще, посыпались советы и предостережения от всяких тетушек и дядюшек: Клары Самсоновны, Сусанны Рудольфовны, Бенедикта Лазаревича, Гелия Вольфрамовича, Молибдена Евсеевича. Меня урезонивали. Меня старались образумить.

Меня спасали.

По мнению нашего клана, мне грозила самая страшная опасность - жениться и креститься. «Если что и произошло, ты ничуть не обязан...» - внушала мать и подставляла к моему уху телефонную трубку, в которой тоже слышалось, что я не обязан. «Все молодые люди когда-нибудь...» - ворковала Клара Самсоновна. «Это естественный ход вещей...» - с придушенной хрипотцой вторил ей Бенедикт Лазаревич.

В завершение телефонной атаки на меня мать набрала аварийный номер, иначе говоря позвонила отцу, с которым советовалась лишь в самых экстренных случаях и просила денег, если больше не у кого было взять. «Твой ребенок висит над пропастью, ты должен вмешаться хотя бы потому, что сам подал ему пример... Сам! Сам! Сам!» - слышал я возгласы, стоны и ахи из-за стены.

Я был срочно вызван к отцу. Сначала он встретил меня в скверике у трамвайной остановки, мы расчистили от снега скамейку, сели, вздохнули, и я как на духу все ему выложил...

Дома его вторая жена Маруся, свой человек, умница, все понимает, накрыла на стол, накормила нас ужином, а потом я стал возиться с их пятилетним Егоркой, рыжим, веснушчатым, лопоухим, с дыркой вместо переднего зуба. Егорка вывалил на ковер все свои игрушки, явно ожидая от меня того восторга и вожделения, которое сам испытывал, когда их ему дарили, и теперь из ревности ко мне надеялся испытать снова...

Немного погодя Маруся с отцом позвали меня в соседнюю комнату.

- Бедненький ты наш, ну живите с ней здесь! - сказала свой человек Маруся, кладя мне на плечо полуголую, испачканную мукой руку.

- Как?! - опешил я. - Вам же самим тесно! Вы даже новую мебель у знакомых держите, поскольку вам ставить ее некуда!

- Ерунда, брат, поместимся. - Маруся вторую руку положила на плечо отцу, ласковым подзатыльником побуждая его высказать свое мнение.

- Да, Борис, если все это у вас серьезно, имей в виду такую возможность... Вы же не мебель, чтобы держать вас где попало!

- Но ведь ты же знаешь, наше семейство... возникают вопросы... - Я выдержал паузу, выражавшую надежду на то, что отец лучше меня понимает, какие именно вопросы возникают в подобных ситуациях. - К тому же я имею в виду и другую возможность… - Я понизил голос в расчете, что отец поймет меня с полуслова, но он все же спросил:

- Какую?

- Уехать, если выпустят... на историческую…

- Ах вот ты о чем! Ну, что же... святое дело, как говорится. Хотя я лично для себя все вопросы такого рода решил и моя родина здесь. - Отец посмотрел на Марусю так, будто без этого взгляда его слова теряли часть своей убедительности. – А если у тебя возникают подобные вопросы, то тебе надо навестить бабушку Розу. Она, правда, мне крест на шею не вешала, но когда-то очень помогла. Поезжайте-ка к ней вместе... вместе с Таней.

- Хорошо, - пообещал я.

И мы поехали.

20

- Здравствуйте, мои птенчики! Мои голубочки! Шолом!

Встретив нас этим возгласом, бабушка Роза, приодетая, причесанная, надушенная, грузная и тучная, вся просияла от радости, затряслась и заколыхалась под коконом платья, украшенного бантами и рюшами, и на нем стал волнами вздыматься креп с лиловыми мушками.

- Познакомься, это Таня, - сказал я, и она замерла, как замирают в тех случаях, когда не сразу находят слова, чтобы выразить внезапно нахлынувшую благодарность тем, кто осчастливил их своим визитом.

- Очень, очень приятно, - произнесла она, оглядывая гостью осоловелыми от умиления глазами. - Первый раз вижу моего внука с девушкой, - дожила до такого счастья! Раньше-то он всегда с молодыми людьми, друзьями своими являлся, особенно часто с Ванечкой, который так чудно играет на скрипке Мендельсона, хотя я не поклонница его собственных сочинений... А теперь он привел вас, моя душенька! Наконец-то! Я так рада!