Тайное общество ПГЦ

— Ещё бы! — согласился Йоже, который в этом вопросе был, безусловно, лучше подкован. — Только мы с тобой ещё не общество. Каждое общество, кроме членов, должно иметь председателя, секретаря и кассира.

Чуть ли не до ночи длилось обсуждение всех подробностей, связанных с основанием нового общества. Тетрадки по рисованию мы даже не открыли, но зато приняли важное решение: в самое ближайшее время создать Общество собирателей кнопок. Общество будет немногочисленное; собственно, нам не хватает ещё двух ребят, чтобы можно было выбрать правление и чтоб, помимо трёх руководителей, был хотя бы один член.

— Подумаем до завтра, кого можно привлечь, — сказал Йоже, уходя.

— Одного найду я, второго — ты, — согласился я.

Общее учредительное собрание мы провели на другой же день в нашей кухне, которая с двух до семи была свободна.

Йоже привел Метода, кандидатуру которого мы обсуждали всё утро и утвердили лишь на последней перемене. Он хоть и был моим другом, я всё же долго колебался, принимать этого увальня и рохлю или не стоит. А я привёл Игоря. Йоже считал его трусом и потому ненадёжным, но в конце концов дал своё согласие. Таким образом, ровно в шестнадцать ноль-ноль мы сели за стол, где в сиянии электрического света сверкала алюминиевая коробка.

В ней была моя коллекция из тридцати двух кнопок.

— Михец, начинай! — сказал Йоже, подбадривая меня локтем, потому что я как-то стеснялся вести собрание: ведь Йоже был на несколько месяцев старше меня и на целый палец выше, Метод был шире в плечах и сильнее, а Игорь лучше меня играл в волейбол. — Ты всё затеял, ты и веди!

Я поведал то, что́ члены не основанного ещё общества уже знали, и передал слово Йоже. Он зачитал проект устава, который я набросал на уроке латинского языка, и объявил дискуссию по отдельным параграфам и пунктам. Каждый вносил поправки и дополнения. В итоге был составлен примерный текст устава. Потом Метод внёс предложение о том, чтоб наше общество было тайным.

— Я войду только в тайное общество, — сказал он.

— Разве Запятая не говорил нам в прошлый раз, — вспомнил я, — что Цанкар[2] был членом какого-то тайного общества?

Один Игорь колебался:

— А если узнают в школе? Если узнает отец? А если…

— Именно поэтому! — подчеркнул Метод. — Никто ничего не узнает, если общество будет тайным.

— Ставлю на голосование! — прервал я обсуждение. — Кто за предложение Метода, пусть поднимет руку!

Поднялись все четыре правые руки, и Йоже тут же переименовал «Общество собирателей кнопок» в «Тайное общество собирателей кнопок».

— Всякое общество должно иметь свое название!

Никто не удивился, что идею эту выдвинул именно Игорь. Отец его работал в мастерской по изготовлению вывесок. Игорь частенько захаживал туда и видел таблички с названиями самых различных обществ.

— Да, ты прав, — согласились мы хором.

Душа моя радовалась — ведь теперь я взаправдашний собиратель, только не колов, как меня ославил учитель Запятая.

— Надо придумать! — сказал Метод. — Общество тайное, потому и название должно быть позаковыристее.

— Я предлагаю, — сказал Игорь, — назвать его «Тайное общество «Кнопка».

— Кнопка? Ни в коем случае! — решительно возразил я. — Разве Запятая не внушает нам, как важно следить за чистотой родного языка? «Кнопка» — слово заимствованное, происходит от немецкого «Knopf», как и многие другие слова.

— И что ты предлагаешь? — обиделся самый младший член только что основанного общества.

Игорь не гимназист. Он учится в четвёртом классе начальной школы и потому ещё не знает, что такое заимствованное слово, но мне сейчас было не до лекций.

Метод предложил заглянуть в словенско-английский словарь. К счастью, бабушка в начале учебного года по ошибке купила этот словарь вместо положенного английско-словенского. Мы лихорадочно листали страницы и наконец после долгих поисков обнаружили, что кнопка по-английски называется «thumb-tack».

— Язык сломаешь! — вздохнул Игорь, претендовавший на особые права в части присвоения названий.

Он оказался прав. После многократных отчаянных попыток произнести слово «thumb-tack» мы один за другим пришли к выводу, что оно действительно неудобоговоримо.

— А на латинском? — вспомнил Йоже, лучший латинист среди нас.

— У римлян, наверно, ещё не было кнопок, — нахмурился Метод.

— А слово было, — вступился Игорь за латинский язык.

— Если не было предмета, то не было и названия, — веско сказал я.

— Что ж, придумаем сами! — вышел из положения Йоже.

Вез капли надежды взял я с полки словенско-латинский словарь. Сначала мы выяснили, что «чертить», «рисовать» — по-латыни «pingo», «pinxi», «piktum». Потом, что «гвоздь» римляне называли «clavus», а «гвоздик» — «clavulus».

В гробовой тишине создавал Йоже новое латинское слово:

— Pingoclavulus!

— Pingoclavulus! — чуть не взвизгнул я.

— Пингоклавулус, пингоклавулус, пингоклавулус! — повторяли мы громко, пока не привыкли к этому слову.

— Так и быть! — согласился я, несмотря на то что Цербер вкатил мне единицу с плюсом. — Итак, тайное общество «Пингоклавулус».

— Чудно́е название! — смеялся Метод.

— Общества могут называться сокращённо, — догадался Игорь.