Вопрос остался без ответа. Кое-как уняв дрожь, рыженькая постаралась сгрести все свои мысли в одну кучу, дабы выцепить из неё ту, что была нужна в данный момент. Девушка не понимала, откуда здесь взялась Серафима.
– Серафима, – более уверенно позвала Велеока. – Ответь!
– Ну что ты раскричалась? – раздражённо спросила Серафима. – Неужели нельзя соблюдать тишину?
– Ты что здесь делаешь?
– Пытаюсь немного вздремнуть, а ты этому препятствуешь.
– Вз… вздремнуть?
Велеока не нашлась, что сказать на это заявление. Она не понимала ровным счётом ничего и на секунду ей даже показалось, что она начала тихонечко сходить с ума.
Девушка сделала шаг назад и упёрлась спиной в одну из статуй. Однако воображение тут же нарисовало мрачную картину жуткого зубастого монстра, стоявшего сзади. Не желая больше находиться в темноте, Велеока включила фонарик.
– Чувствую, не дадут мне сегодня поспать, – пробормотала Серафима.
– П-прости, Серафима, я и подумать не могла, что наткнусь на тебя, – сказала Велеока, двумя руками сжав фонарик с такой силой, что тот готов был деформироваться.
– Не называй меня этим именем.
– А как тогда? Тильдой?
– Это ещё что такое? Я был наречён совсем другим именем, к которому уже давно привык.
Раздался лёгкий шорох, который тем не менее больно ударил рыженькую по барабанным перепонкам. Она не понимала, что за чертовщина творится, и вообще хотела как можно скорее оказаться где угодно, но только не здесь. Вскоре перед ней во всей красе предстал обладатель столь знакомого голоса. Велеока сразу его узнала, хотя портрет загадочного существа был составлен мысленно по описаниям Клима и Серафимы, которые в своё время не удосужились сделать фотографии, хотя оба провели в компании с ним немало увлекательных минут (включавших прыжки и захватывающий дух полёт через холмы).
Существо имело голубоватый оттенок и походило на камень в форме автомобильного колеса. Передвигалось оно посредством десятка метровых щупалец, которые использовались в качестве своеобразных ног. Остановившись напротив Велеоки, диковинное творение природы направило на девушку ромбовидное отверстие, выполнявшее одновременно функции глаза и рта.
– Фёдор… – пробормотала Велеока.
– Ты знаешь моё имя? – удивился Фёдор.
– К-конечно, мне про тебя рассказывали. Клим и Серафима. Помнишь таких?
– Добродушный парень и крикливая вредная деваха?
– О-они самые…
Велеоке не очень понравилось, как Фёдор отозвался о Тильде, но она не нашла подходящего возражения на такую короткую, но ёмкую характеристику.
– Ну ты чего зависла? – поинтересовался Фёдор. Его голос (по странному стечению обстоятельств принадлежавший также и одной черноволосой девушке) был преисполнен негодования.
– Просто я немного в шоке, – отозвалась Велеока. – Вы ведь должны были находиться там, у холмов, – девушка зачем-то махнула рукой, указывая направление, хотя не была точно уверена, что Безумные Холмы находятся именно в той стороне.
– Я никому и ничего не должен, – буркнул Фёдор.
– Конечно-конечно, но как вы добрались досюда?
– Очевидно же, что с помощью своих хваталок, – для большей наглядности Фёдор поднял кверху и пошевелил парочкой щупалец. – Одна девушка с синими волосами подсказала мне, что их можно использовать подобным образом.
– С синими? Не Голуба ли часом это была?
– Почём мне знать, она не представилась. Очень невежливо с её стороны.
– А вы представились?
– Разумеется.
– Не волнуйтесь, я обязательно погорю с ней по поводу правил этикета.
– Да мне, в принципе, без разницы. Я уже благодарен ей за то, что она открыла новые возможности моего несовершенного тела. А ты чьих будешь?
– Я – Велеока Панфилова, а те, о ком мы только что разговаривали, мои друзья.
– Они тоже где-то рядом бродят? – казалось, Фёдор ничуть не был обрадован этим фактом.
– Должны, – сказала Велеока. – Понимаете, мы попали в маленькую передрягу и пути наши временно разошлись. Я ищу их и заодно выход из этого подземелья.
Фёдор подошёл к девушке ближе, слегка присел и проговорил:
– А чего его искать? Он прямо там, откуда ты явилась.
– К сожалению, именно там его уже нет, – огорчённо сказала Велеока. – Произошёл обвал, который никак не разгрести, и теперь предстоит возвращаться как-то по-другому.