Тайное оружие Берии. «Собачий спецназ» НКВД

   Другой перебежчик (военнопленный) сообщил, что у них в батальоне перед тем, как прибыли группы военнослужащих с собаками–минёрами, особисты увели в тыл несколько человек, среди которых было три украинца, («кажется откуда‑то из‑под Львова, как они говорили с Галичины…»). Правда, один из них – со слов перебежчика – хранил при себе агитационную листовку–пропуск, сброшенную накануне с нашего самолёта, которая призывала русских добровольно сдаваться и переходить на сторону германской армии («бей сталинских жидов–комиссаров и переходи на нашу сторону…»). Одновременно такая листовка является и пропуском при добровольной сдаче. Расстрелянный украинец показывал эту листовку не только своим землякам. Перед арестом он как‑то обмолвился, что зачем ему «сражаться за Сталина и москалей», когда у них (его земляков) есть «ридна Украина и батька Бендера».

   Другие арестованные особистами солдаты, в том числе и не украинцы («обыкновенные русские мужики… пострадали из‑за гадёныша – всех шлёпнули…»), были все из одного взвода, сослуживцы. Больше он их не видел. По слухам, их якобы застрелили при попытке к бегству, когда сопровождали в штаб полка («сержант – сука, наверное, заложил; выслужиться хочет, чтобы назначили командиром взвода заместо убитого «младшего»; а коли назначат, глянется сержант начальству, там, смотришь, и кубари в петлицы навесят вместо треугольников…»).

   (И опять по тексту погуляла рука шефа Абвера, поставив жирные знаки вопроса напротив отчёркнутых красным карандашом слов «гадёныш» и «шлёпнули»).

   …Ещё один перебежчик рассказал, что перед появлением спецгрупп с собаками особист беседовал с командиром батальона на повышенных тонах. Комбат на виду у всех завёл шашни (подчёркнуто красным карандашом и стоит знак вопроса) с молоденькой санинструкторшей («такая стерва кому хочешь голову вскружит, вот и пустился наш комбат во все тяжкие…»).

   Все прощалось ему. Да и сам комполка смотрел сквозь пальцы на его любовные похождения («война–зараза, глянь, и пригребёт к себе когтистой лапищей, а здесь девка в полном соку, так что гуляй не хочу – живём однова…»). Майор был мужик геройский, рубаха–парень, к тому же орденоносец. На гитаре играет – заслушаешься! Таких бабы и девки любят. А он и сам не промах насчёт «сладенького»…(«рубаха–парень» снова подчёркнуто все тем же красным карандашом и стоит знак вопроса после слова «уточнить» на полях…)

   Особист пригрозил комбату («а может, и самому девка глянулась: дюже сладенькая…»), что этот роман так даром для него не пройдёт («нечего на передовой дела амурные крутить, когда такое кругом…»). На что майор заметил: двум смертям не бывать, а одной не миновать. Так что расстреливай, тудыт твою в качель, а девку не тронь – моя! На что ему особист язвительно заметил: а вот девку он как раз и пустит в расход первой. Комбат об столешницу хрясь кулаком – ничего у тебя не получится, чекист хренов! А тот ему спокойненько так, ну прямо по слогам – получится, милок, ещё как получится. И дня не пройдёт…

   В общем, поговорили вволю.

   Припомнил ему особист «чекиста хренового». Ещё как припомнил. Аукнулось – и дня не прошло…

   В сумерки прибыло в окопы несколько спецгрупп с собаками–минёрами («Ну и дела, вот это да – танки будут подрывать фрицевские…»). Комбат наотрез отказался предоставить им свой просторный блиндаж для размещения. И понятно, почему…

  Ни хрена, мои солдаты ютятся по землянкам, спят по очереди. А эти не баре: перетопчутся со своими псами в траншеях.

   Эх, майор, майор! Зря он так…

   С рассвета атаки одна за одной. Белый свет в копеечку (И опять пометки шефа Абвера – «чёртов русский сленг!»)показался. Благо хоть погода – снег с дождём. И то радость великая – не бомбят «лаптежники». В общем, здорово действуют эти… Ну, которые с собаками. Двенадцать танков изничтожили. Что ни говори, а ловко у них это получилось.

   То ли погода на фрицев подействовала, то ли поняли, что им тут непрохонжа. Да только атаки их в тот день больше не повторялись. Потому и радость великая по окопам: гуляй, рванина, живы остались! Живы! И это после такой мясорубки – даже и не верилось. Вот каждый день бы так: и танки собаками подрываются, и тучи над землёй стелются, – вот вам «лаптежники», накось выкуси… Одно плохо в такую непогодь, ни обсушиться, ни согреться – слякоть по колено. Да тут ещё задержка с «наркомовскими» приключилась… Эх, дела бедовые!.. И все бы ничего, да, видно, так на войне не бывает, чтобы все сразу и сладко, и гладко… Не бывает…