Тайное Пламя. Духовные взгляды Толкина

При монтаже фильма стоило бы избегать излишней сентиментальности. Первая встреча Фродо с Гандальвом не вполне срабатывает. Когда мы в первый раз видим Гандальва, он пытается казаться суровым — и тут же разражается смехом. Подразумевается, что его веселость неудержимо рвется изнутри, но вместо того, чтобы казаться стихийной, она выглядит несколько вымученной. После уничтожения Кольца и ошеломляющих сцен крушения Горы Рока и спасения Фродо и Сэма Орлами зрители не то чтобы в настроении воспринимать шуточную возню в спальне, тем более в замедленном воспроизведении. Эту сцену неплохо было бы подсократить, и тогда, при условии еще нескольких купюр, освободилось бы больше места для включения важных вырезанных эпизодов, таких, как противоборство в Ортанке с Саруманом в блестящем исполнении Кристофера Ли. (Этот фрагмент, включенный в режиссерскую версию, содержит несколько важных элементов книги, хотя как только диалог отходит от толкиновского оригинала, он начинает «сбоить» — взять хоть реплику Сарумана: «Вы все умрете!» В целом нужно отметить, что стоит сценаристам отклониться от блистательной прозы Толкина, и результат оказывается либо банален, либо мелодраматичен, а иногда и просто безграмотен!)

Будучи англичанином, Толкин наверняка преисполнился бы негодования при виде неприкрытых манипуляций с эмоциями зрителей в целом ряде эпизодов, даже при том, что сам откровенно признавал: в какие–то моменты при написании романа он не мог удержаться от слез. Один из таких моментов из фильма выброшен вовсе: а именно, когда в ходе подъема по лестнице Кирит Унгола Голлум балансирует на грани раскаяния, глядя на спящего Фродо. Сэм одергивает и оскорбляет Голлума, и тот теряет свой шанс на спасение — возможно, единственный. Вместо этого в фильме присутствует волнующая сцена, когда Фродо по наущению Голлума прогоняет Сэма. По счастью, драма спасения не вовсе утрачена. Ранее, во время перехода через Болота, становится ясно со всей очевидностью, что возвращение Голлума к прежнему его имени и доверие Фродо к провожатому, действительно, пробудило в Голлуме остатки совести. Диалог между Голлумом и Смеаголом — один из самых сильных и хватающих за душу (равно как и смешных) эпизодов в фильме. В джексоновской новой версии сюжета Голлум считает, что Фродо предал его Фарамиру, и в результате (неведомо для Фродо) избирает путь зла, укрепившись в былом убеждении: нельзя никому доверять.

Что до Фарамира, большинство поклонников книги считают, что Джексон выбрал на эту роль неподходящего актера и обошелся с персонажем не лучшим образом. Как рассказывал сам Толкин, он отнюдь не ожидал, что Фарамир выйдет ему навстречу в лесах Итилиэна. На самом деле, именно с этим героем Толкин отождествлял себя. Фарамир обладает добротой, великодушием, благородством и уверенностью в себе, равными Арагорновым, пусть и не столь величественными. В нем ощущается «дух Нуменора». В фильме этот образ переработан: Фарамир стал более сложен, он измучен отцовской жестокостью, он в тупике и не знает, что делать. Противоречит ли это атмосфере книги? Что ж, мы теряем одного замечательного персонажа, но обретаем другого, пусть и немножко иного. Фарамир в фильме тоже преодолевает искушение Кольца, хотя поначалу считает, что его прямой долг — отнести Кольцо отцу. Нельзя не отметить, что Фродо не приводит никаких весомых доводов, дабы убедить Фарамира в обратном; более того, лжет ему касательно своего «проходимца–спутника». Фарамир признает важность миссии Фродо лишь после того, как в Осгилиате у него на глазах на хоббита нападает летающий назгул. Эта сцена в книге отсутствует, и многим она показалась весьма странной, ведь теперь Фродо продемонстрировал Кольцепризракам Кольцо вблизи; странно, что они в создавшихся обстоятельствах и так недалеко от Мордора не атаковали хоббита более решительно. Как бы то ни было, в третьем фильме Фарамир завоевывает нашу любовь и уважение и в финале становится достойным избранником для леди Эовин (их роман представлен лишь в режиссерской версии).