Тайное послание библии.

В этих мыслях православного богослова, высказанных на столь авторитетном церковном Соборе в критический момент русской истории, выражается ключевая парадигма русской духовности, сформулированная Сергием Радонежским: “Взирая на единство Святой Троицы, побеждать ненавистное разделение мира сего”, по в рассуждениях А.В. Васильева явственно проступает и основная трудность не только в осуществлении, но дате в практической конкретизации этой программы отсутствие детального истолкования тринитарного догмата, недостаточно ясное представление об основном Предмете нашей веры - Святой Троице. Несмотря на все оговорки, слишком прямолинейно понятая идея Монархии отца фактически ставит под сомнение ключевую идею равночестности Трех Лиц.

Мысль о том, что каждый человек, или, во всяком случае, человек, достигший святости и ставший проводником Божественной Энергии есть образ одного из Трех Лиц, высказывает Владимир Ильин 1891-1974в кн. “Преподобный Серафим Саровский’. Париж, 1971. Пытаясь описать характерные для каждого образа личностные особенности, он даже предполагает - с необходимой осторожность о - что преп. Серафим является образом Первого Лица св.Троицы, т.е. Отца. отдавая должное ценнейшей духовной интенции, проявившей себя в этой попытке, мы вынуждены признать саму попытку слишком незрелой,, преждевременной, богословски недостаточно обоснованной. Так же, как в спорах о Лицах, изображенных на иконе “Троица” Андрея Рублева: Кто есть Кто? - высказывались и убежденно доказывались все три возможных варианта, так и в определении тринитарного Первообраза конкретной личности могут быть высказаны достаточно аргументированные, и притом несовместимые суждения.

Вообще говоря, всякая попытка описать набор качеств или атрибутов, свойственных каждому из Трех Лиц и отличающих Его от Других, вызывает чувство догматической тревоги: не ведет ли этот подход к невольному тритеизму, троебожию, к попыткам недопустимого мысленного рассечения единой воли, единого действия, а следовательно, единой природы Трех Лиц?

Царство Божие осуществится лишь тогда, когда человеческая воля будет соглашаться с Божественной Триединой волей свободно и без всякого принуждения. Такое согласие человеческой воли с божественной, как и взаимное согласие человеческих воль, есть уподобление Богу, реализация образа Божия в человеке: и это есть образ Святой Троицы. Но согласовать свою волю с волей другого может лишь тот, кто эту волю действительно имеет, кто овладел собственной биологической и социальной природой и стал хозяином самого себя – именно этот смысл вкладывается в понятие: “личность”.

Иван Ильин справедливо утверждает, что главным условием и проявлением личного бытия служит искренность - не в смысле “откровенности”, но в смысле способности действовать из собственной глубины, из своего корня /искренне - это и значит “из корня”/. Человек, который не возжег в себе огонь личности, не сотворил свою внутреннюю духовную Купину, не может быть искренним перед Богом, перед собой, перед братьями. По опыту зная о смертоносных последствиях фальши и неискренности в деле строительства соборности, он писал:

“Нигде искренность не имеет такого глубокого, всеопределяющего значения, как в жизни церкви, церковь есть великое единение личных огнилищ. Она возможна только там, где эти огнилища, однородные по строения религиозного акта и возженные лучами единого Бога, состоят в искреннем и жизнеопределяюшем религиозной общении… Церковь есть соборная Купина, слагающаяся в молитвенном, учительном /догматы/ и деятельном совместном горении множества личных огней. При таком понимании всякая неискренность, - в вере, молитве или деятельности, - свидетельствует о не проникновении Божиих искр из церковной Купины в личное огнилище человека и из личной Купины в жизнь и деятельность церкви, неискренняя молитва есть несостоявшаяся молитва. Неискренне совершенный обряд есть пустая форма обряда. Священнослужитель, лишенный Купины, есть профессионал пустой обрядности, организованный церковью обман есть ложь Богу. Словом, неискренняя церковь лишена Благодати: она мертва; она есть трагическая видимость церкви” /И.А.Ильин, стр. 316/.