Тайное содружество

– Не думаю. Я не очень хорошо его знаю, но, по-моему, его не интересует ничего, кроме выгоды. Если решите отправиться с одним из его караванов, просто дайте ему понять, что можете заплатить.

– А как его найти? В Алеппо его многие знают?

– Да, очень известная личность. Советую искать его в кафе «Марлетто» – он заходит туда каждое утро.

– Спасибо. Запомню. А вы знаете, почему я сегодня пришла сюда, в это кафе?

– Нет.

Лира рассказала ему о расписании круиза и пометке на полях, назначавшей какую-то встречу в кафе «Анталья».

– Расписание нашли в вещах человека, которого убили, как только он приехал в Оксфорд из Ташбулака – того самого места, которым очень интересуется «Оукли-стрит». Этот человек был ботаником, изучал розы. Мы считаем, именно из-за этого его и убили. Но я понятия не имею, кому была назначена эта встреча – ему или еще кому-то.

Шлезингер что-то записал в блокнот.

– Непременно буду здесь в этот день, – пообещал он.

– Мистер Шлезингер, вы работаете на «Оукли-стрит» и больше нигде?

– Нет, что вы! Я – дипломат. Но с «Оукли-стрит» меня связывают давние узы дружбы. К тому же я искренне верю в дело, за которое они борются. Смирна, знаете ли, – это своего рода перекресток: тут всегда есть за чем наблюдать, постоянно появляются люди, за которыми надо приглядывать. И время от времени – кое во что вмешиваться. А теперь вы мне расскажите, что известно «Оукли-стрит» о вашем нынешнем положении. Они знают, где вы находитесь? И о ваших планах посетить Синий отель, что бы это ни было?

На несколько секунд Лира задумалась.

– Не могу сказать точно. Есть один человек, Корам ван Тексель, цыган с Болот. Он бывший агент «Оукли-стрит». И он все знает. Он – старый друг, ему можно доверять. Но… честно признаться, я не уверена, существует ли этот Синий отель на самом деле. Все эти слухи о нем… кажутся невероятными! Проделки тайного содружества, не иначе.

Лира употребила это выражение специально – посмотреть, как он отреагирует. Но Шлезингер лишь недоуменно глянул на нее и пожал плечами.

– Теперь, когда вы и мне все рассказали, я должен буду передать информацию в штаб, – сказал он.

– Разумеется. Скажите, пожалуйста, как лучше всего добраться до Алеппо?

– Есть хороший поезд, ходит дважды в неделю. Ближайший, по-моему, отбывает завтра. Послушайте, мисс Сирин, я очень за вас беспокоюсь. Слишком уж вы похожи на эту фотограмму. Вам не приходило в голову как-то замаксироваться?

– Нет. Мне казалось, что отсутствие деймона – уже само по себе что-то вроде маскировки. Люди стараются лишний раз на меня не смотреть, им страшно или противно. Все просто отворачиваются. И я почти к этому привыкла. Стараюсь быть незаметной… или невидимой, как ведьмы. Иногда получается.

– Могу я вам кое-что предложить?

– Конечно.

– Моя жена раньше играла в театре. И ей уже несколько раз доводилось делать нечто подобное – менять людям внешность. Ничего… радикального. Просто несколько штрихов, смена акцентов – и человек сразу выглядит совсем иначе. Пойдемте ко мне, она вам поможет! Заодно заберете письмо от Малкольма.

– А мы ее застанем?

– Она журналистка. Сегодня работает дома.

– Хм-м… – протянула Лира. – Наверное, это хорошая мысль.

Почему она так легко доверилась этому Баду Шлезингеру? Он, конечно, знал про «Оукли-стрит» и о том, что Малкольм сейчас едет на Восток, но все это с таким же успехом могло быть известно и врагу. Наверное, все дело в ее настроении. Утро было великолепным – все вокруг сияло, искрилось жизнью, и даже турецкий генерал на каменном постаменте озорно поблескивал глазами. И Лира чувствовала, что миру сейчас можно доверять.

Двадцать минут спустя она вышла из дребезжащего, старого лифта в доме Шлезингера и остановилась, ожидая, пока тот отопрет дверь.

– Прошу прощения за обстановку, – сказал он. – Мы не мастера наводить уют.

Квартира оказалась очень живописной. На стенах, среди ярких ковров и занавесок, висели десятки картин, кое-где перемежавшиеся книжными полками. Жена Шлезингера, Анита, тоже производила сильное впечатление: стройная, темноволосая, в ярко-алом халате и персидских шлепанцах, с деймоном-белкой на плече.

Шлезингер объяснил ситуацию, и Анита с любопытством посмотрела на Лиру, но это было любопытство профессионала, живое и сочувствующее. Лира сидела на большом диване и изо всех сил старалась не стесняться.

– Все ясно, – сказала Анита. Она, как и муж, была из Новой Дании и тоже говорила с акцентом, хотя и не с таким сильным. – Могу предложить вам три вещи. Во-первых, совсем простой совет: носите очки. Без диоптрий. У меня есть несколько пар, можете выбрать. Во-вторых, смените прическу. Подстригитесь как можно короче. И, в-третьих, стоит покрасить волосы в другой цвет. Что вы на это скажете?

– Звучит интересно, – осторожно ответила Лира. – Неужели этого хватит?