Тайное сокровище Айвазовского

— Очень красивая, когда сердишься, — повторил Никита, а потом попросил робко: — Положи, пожалуйста, шприц на место, а то мне вдруг страшно стало.

Она послушно положила. Вероятно, от растерянности. Зачем он это сказал? Чтобы сбить ее с толку?

Теперь Маша выглядела не грозно, а забавно. На ее лице была написана полнейшая растерянность.

— Может, нам правда стоит поужинать до прихода гостей? — как мог ласково спросил Никита. — Я бы тебе помог, но…

Маша внимательно взглянула ему в глаза. Издевается он, что ли? Да нет, вроде смотрит серьезно, никакой ухмылки.

— Ладно, что-нибудь приготовлю, — буркнула она, все еще не зная, как реагировать.

— Прости меня за эти вопли, — жалобно глянул на нее Никита. — Ты была права, а я нет. Это, наверное, все из-за слабости и беспомощности. Жутко бесит. Особенно когда такие вещи творятся. И гадости эти про деда.

Маша присела к нему на край дивана.

— Мне твой дед не показался таким уж злодеем, но на всякий случай будь готов ко всему. Федькин папа — полковник полиции, всю жизнь в уголовном розыске проработал, так что… всякое возможно. — И она неожиданно для себя погладила Никиту по руке.

Он хотел задержать ее руку, но она уже встала и, улыбнувшись, направилась на кухню.

Ему кажется или действительно просыпаются дедовы гены?

Глава 14

Федор вернулся часа через полтора. Его отца, Алексея Петровича, Маша видела всего пару раз за все время их с Федором дружбы. В школьные годы последствия их подвигов обрушивались главным образом на плечи Натальи Ивановны.

Наверное, именно потому, что давно не видела Алексея Петровича, она сразу обратила внимание, как сильно он постарел, и это несмотря на выправку и ясный взгляд.

— Здравствуйте, Мария, — сухо, как с чужой, поздоровался он.

Удивляться не приходилось — при их-то с Федором прошлом.

— Здравствуйте. Проходите, пожалуйста, — исполняя роль хорошей хозяйки, пригласила Маша. — Познакомьтесь, пожалуйста: Кирилин Никита Михайлович. Выходцев Алексей Петрович, полковник уголовного розыска и папа Федора.

— Здравствуйте, — не подавая руки, кивнул Алексей Петрович и уселся в кресло. Федор устроился в другом, а Маше пришлось сесть на диване рядом с Никитой.

В комнате повисла неловкая тишина. Федор переглядывался с отцом, Маша — с Федором и Никитой. Никто не решался начать разговор первым. Наконец Никита, не выдержав долгой паузы, обратился к Алексею Петровичу:

— Ваш сын от вашего имени выдвинул весьма серьезные обвинения в адрес моего деда. Хотелось получить объяснение.

Это прозвучало холодно и несколько вызывающе.

— Все правда, — глядя в глаза Никите, подтвердил Алексей Петрович. — Ваш дед дважды проходил главным подозреваемым в делах об убийстве. Одно из этих дел расследовал я сам. Как я понимаю, оба раза убийства были связаны с кладом Айвазовского. Первый раз искали его следы, второй раз его пытались извлечь. Но, кажется, так и не сумели.

— Значит, клад существует? И его даже пытались извлечь? Но кто? — легкомысленно пропустив мимо ушей два убийства, спросила Маша.

— Его пытались извлечь отставной майор уголовного розыска Коростылев Сергей Игнатьевич вместе со своим компаньоном, который его и убил. Вероятно, не захотел делиться.

И Алексей Петрович рассказал им все о следствии, которое они с майором Терентьевым вели в далеком 1975 году.

— Невероятно, — покачал головой Никита. — Этого не может быть. Какая-то роковая ошибка, стечение обстоятельств.

— Маша, — позвал он спустя пару минут. — У нас же есть дневники деда, найди за декабрь 1975-го. Если ваш рассказ правда, дед должен был оставить упоминание о случившемся. Не мог он совсем промолчать.

Маша поспешила к стопке тетрадей, лежавших на подоконнике.

— Вот, декабрь 1975 года. Когда было совершено убийство?

— Шестого декабря. Точнее, в ночь с шестого на седьмое.

— Вы так хорошо помните старое дело, даже точно запомнили дату? — криво усмехнулся Никита.

— Да, — кивнул Алексей Петрович, не обратив на ухмылку внимания. — В моей практике не так много нераскрытых преступлений, тем более что в 1970-е годы убийство не было обычным делом. Да еще с этим расследованием совпали важные перемены в моей личной жизни.

— Семьдесят пятый? — озадаченно нахмурился Федор. — Ах да, вы с мамой поженились.

— Именно. Так что помню.

— Маш, ну что? — нетерпеливо ерзал Никита.

— Да вот ищу. Смотрю записи с начала декабря — ничего подозрительного. Быт, зубной врач, на работе какие-то неурядицы. Не с твоим дедом, с каким-то Н.В., — пояснила она, взглянув на Никиту. — Что-то этот Н.В. напортачил.

Вот шестое декабря: