Тайное учение даосских воинов

— Ты видишь только часть проблемы и по ней пытаешься воссоздать целое, но это не всегда удается. Как ты думаешь, стал бы я сражаться за деньги?

Я немного подумал и ответил:

— Знаешь, Ли, я почти уверен, что ты смог бы победить любого человека на Земле. Конечно, это только мое мнение. Я помню, что ты мне говорил, что всегда найдется человек, который сильнее тебя, что есть пословица: «Не говори, что ты сильный, найдется кто-то еще сильнее. Не говори, что ты умный, найдется кто-то еще умнее». Но, несмотря на то что ты мог бы победить любого, мне почему-то кажется, что ты не стал бы сражаться за деньги, хотя я не знаю, как это объяснить.

— А ты сможешь объяснить, чем отличается тренировочный бой без правил и ограничений или реальный бой от боя за деньги?

— Наверное, бой за деньги отличается тем, что он обычно окружен интригами, что вокруг него слишком много заинтересованных лиц и подводных течений, в то время, как в реальном или тренировочном бою все зависит только от тебя, и ты действуешь в своих интересах. В бою за деньги ты действуешь еще и в интересах других, и это мешает тебе выбирать правильное решение.

Например, ты не должен уложить противника в первые секунды поединка, потому что тогда бой не доставит удовольствия зрителям. Ты не можешь убежать, если тебе это выгодно. Ты психологически зависишь от результата боя, потому что хочешь получить деньги. Ты обмениваешь возможность получить увечье или изуродовать другого человека, к которому ты не испытываешь личной вражды, на возможность заработать. Следовательно, подсознательно ты не чувствуешь себя правым. Даже если внешне ты циничен и всегда добиваешься своего, твое подсознание получает один моральный удар за другим.

— Ты почти прав. Теперь объясни, почему воин жизни не стал бы сражаться за деньги?

Я постарался посмотреть на ситуацию глазами Ли и привел десятки аргументов. Я сказал, что воин жизни умеет зарабатывать деньги более спокойными и легкими способами, что воин жизни всегда должен чувствовать себя свободным в своих действиях и решениях, в то время как бой за деньги накладывает жесткие ограничения, и многое другое.

— Это был первый урок ответов вопросом на вопрос, — сказал Ли. — Ты с ним успешно справился. Дело в том, что ты уже знаешь большинство ответов на свои вопросы, но еще не обрел уверенности в себе. Тебе еще нужен мой авторитет, чтобы черпать уверенность в моем одобрении, но в скором времени оно тебе уже не понадобится. Ты достаточно умен, чтобы логически разобрать любую ситуацию, и знаешь, что на каждую ситуацию нужно смотреть с разных сторон, а не только снаружи или изнутри. То, чему ты уже научился, достаточно, чтобы вести за собой, чтобы самостоятельно находить ответы на самые разные вопросы, которые будет ставить перед тобой жизнь.

Мы проходили мимо старого полуразрушенного здания, не сговариваясь, вошли внутрь и поднялись по стертым ступеням на второй этаж. В полу и стенах зияли дыры. Хозяйственные люди уже начали разбирать дом, унося домой более или менее целые кирпичи и старые брусья и доски. Мы выбрали наиболее безопасное место и начали выполнять упражнения из серии «птицы и пауки», смысл которых заключался в болевых воздействиях на пальцы, управлении рукой противника, создании устойчивых форм пальцев в контроле над движениями противника и различных уловках, заставляющих его сделать неверный захват или просто допустить ошибку.

Разговор продолжался, несмотря на то что пальцы наших рук сплелись, действительно напоминая борющихся паучков. Когда Ли увеличивал скорость упражнения, ассоциация с паучками исчезала, и мне казалось, что наши пальцы превращались в бодрых, подвижных грызунов, сражающихся друг с другом, наскакивающих друг на друга, с тем чтобы укусить, быстро отскочить в сторону и свернуться клубком.

Я в очередной раз пристал к Ли с расспросами, пытаясь выведать у него, как называются упражнения на китайском языке. Он снова отказался дать мне китайские названия, терпеливо объяснив, что использование чужого языка вредит обучению.

— Ты должен понимать суть того, что ты делаешь, — сказал он. — Даже если ты будешь знать перевод китайского названия на твой язык, давление на тебя цветистого китайского варианта будет так велико, что ты предпочтешь пользоваться им, а не его русским эквивалентом, и это сотрет для тебя его внутреннюю значимость, которую можно постичь, только зная язык, на котором говоришь. Вспомни, например, великолепное название воздействия на пальцы «темной ночью выбираю веточку для свирели». Как образно это название. Это воздействие, позволяющее укрепить твой палец и вылечить некоторые недуги, и техника его исполнения уже дана в его названии. Это движение должно быть осторожным и вместе с тем твердым, с сосредоточением внутреннего взора на кончиках пальцев, потому что ночь так темна, что ты не видишь ветку, а можешь только осязать ее. Кстати, ответь мне на вопрос, почему европейцы так любят иностранные слова?