Тайной владеет пеон

Она вцепилась в кисть полковника зубами, он со стоном разжал руку, раненый рванулся и сделал еще шаг к двери. Офицеры поспешили к полковнику на помощь, только Мигэль сидел, как пригвожденный к месту. Раненый был бы схвачен, если бы студенты не налетели на офицеров и не заслонили собой беглеца. Началась свалка. Андрес подобрался к Рине:

— В заднюю дверь!

Мигэль услышал, выхватил пистолет и, став между полковником и Риной, выстрелил в стену: рассыпались осколки бра.

— Нагнитесь, полковник! — крикнул Мигэль. — В вас целятся!

В общем гвалте никто, кроме полковника, пригнувшего голову, не разобрал возгласа Мигэля. Секунды оказалось достаточно, чтобы Рина скрылась.

В кафе ворвалась полиция. Четверо студентов были захвачены. Раненого, Рины, Андреса и Адальберто среди них не оказалось. Полковник выслал погоню.

— Поймайте мне девчонку! Она главная заводила.

Потом он повернулся к Мигелю:

— Кажется, они действительно целились в меня. Хусто, ты молодчина. Благодарю.

Полиция оцепила квартал. Офицеры сели в машину.

— К президенту, — приказал полковник. — Инци­дент государственного значения. Ты поедешь со мною, Хусто, и будешь представлен дону Кастильо.

Рина и Андрес бежали по глухим переулкам, не решаясь завернуть ни в один подъезд.

— Не могу больше! — с отчаянием сказала Рина. — Все из-за меня! Беги сам.

— Ты очень странная, — задыхаясь, произнес юно­ша. — Я люблю тебя — и вдруг оставлю.

— Что?

Рина остановилась и снова побежала. Снова оста­новилась.

— Бежать глупо. Нас задержит первый полицей­ский пост. Есть здесь явки? — спросила Рина.

— Ты с ума сошла, — зло сказал Андрес. — Хочешь провалить явку!

Они зашагали медленнее.

— Сейчас оцепляют район, — шепнул он. — Если бы успеть пересечь эту площадь!

— Мы пойдем отдельно, — решила девушка и вдруг вскрикнула. — Ты ранен?

— Царапина, — отмахнулся Андрес и с неожидан­ной для него грубостью добавил: — Думай лучше о тех, кто не выкарабкался.

— Прощай, — тихо сказала    Рина. — Ты  что-то сказал, когда мы бежали.

— Я думал, что девушку, оцененную в двести кецалей, — сухо ответил Андрес, — нужно подбодрить.

Они вышли на площадь в ту минуту, когда с другой ее стороны выпрыгивали из машин полицейские. При­шлось повернуть обратно. Но и с этой стороны прибли­жались свистки.

— Постучимся в любой дом, — предложила Рина. — Людей хороших больше, чем дурных.

— Вера в случай для нас сейчас плохой путеводи­тель, — возразил Андрес.

Они прошли еще несколько шагов, и Андрес на что-то решился.

— Рина, — сказал он. — Ты подождешь в этом подъ­езде. Если меня не будет через пять минут, — спасайся, как можешь. — Он перехватил ее удивленный взгляд; как всегда мягко и застенчиво, объяснил: — Я вернусь, конечно. Но стоит предусмотреть и другую возмож­ность.

Он пересек вестибюль и вышел в патио — внутрен­ний садик, так украшающий староиспанские дома. Пальмовая аллея привела его к затемненной галерее, которую он прошел и очутился в другом саду, где было меньше пальм и кустов, но всюду валялись части разо­бранных машин. На его вопрос человек в комбинезоне ткнул пальцем в угол дома. Андрес быстро взбежал по лесенке на галерею и стукнул в первую дверь.

— Входи, — сказал хозяин комнаты, к чему-то при­слушиваясь, отчего стал вдруг похож на готовую взлететь птицу. — На авениде свистки. За тобой охо­тятся?

Андрес в двух словах рассказал о столкновении в кафе.

— Вы ослы! — гневно сказал собеседник. — И это в дни, когда нужно руководить студенческой забастов­кой! Партия тебе этого не спустит, товарищ Андрес.

— Товарищ Ривера, я готов ответить. Но Рина Мар­тинес ждет.

— А если я скажу тебе, — зорко всматриваясь в Андреса, спросил Ривера,— что мне столь же нелепо рисковать явкой ради Рины Мартинес, как ей было рисковать собой и всеми вами ради неизвестного бег­леца...

— Я подчинюсь твоему решению. Я поищу другой выход.

— Ты останешься здесь.

— Товарищ Ривера!

— Ты останешься здесь. Рину Мартинес выведут другие.

...Серебристо-черная вытянутая машина везет в пре­зидентский дворец группу офицеров вместе с Хусто—Мигелем.

Имя полковника Леона во дворце известно. Часовой отдает ему честь, адъютант докладывает о нем прези­денту. Президент не один. Но упоминание о студентах подобно действию электрического тока. Студенты — слабое место Армаса. Он мнит себя любимцем студен­чества.

Аугусто Чако знает об этой слабости друга. Знает о ней и второй собеседник президента — некий Бер Линарес, которого президент мечтает поставить во главе всей жандармерии. Этого человека гватемальцы окре­стили: Бочка Желчи. В страшные годы диктаторства Убико он прославился тем, что, возглавляя тайную по­лицию, знал только три метода обращения с гватемаль­цами: слежка, арест, пуля. Еще не пришло время публично предлагать ему пост начальника тайной поли­ции, но пройдет с полгода, и президент осуществит свое намерение. А пока Бер Линарес, как и Аугусто Чако,— тайный советник президента по вопросам репрессий и душа «Комитета по защите от коммунизма».