Тайнопись видений

– Я не подкрадывался! Я тут давно стою! Жду, пока вы проснетесь. Капитан просит разрешения отдать команду чистить палубу и стряхивать снег с парусов. Они уже как мешки повисли. И на мачты много налипло. А ветер пока хороший, угля сэкономим на своем ходу, машиной лишний раз можно не дымить. Капитан давно уже просит, но я вас будить не стал и даже не отряхивал, поэтому вы, Каёси-танада, похожи на сугроб.

– Я увидел, что хотел, теперь пусть шумят, – сказал Кайоши. – И хватит хрюкать у меня за спиной!

* * *

Архипелаг Большая Коса, о-в Валаар, г. Медук,

4-й трид 1020 г. от р. ч. с.

Дорри не хотел жить в доме, где нет Сиины и Астре и где о них стараются не вспоминать из-за слез Яни, которая вечно липнет к предателю, и бесполезного Рори. Если бы у Дорриана была такая же сила, как у них… Если бы только он чуточку повзрослел.

Когда все разбредались по делам, в мазанке не оставалось ни души, но другие старались этого не замечать. Пустовало место Астре на подоконнике, и Сиина не возилась по хозяйству, встречая каждого улыбкой и запахом еды. Не было Иремила.

Дорри так скучал по ним, он так скучал. Он не пытался забыть, что они есть, и ему было страшно не найти их весной. Чужаки заняли целых два места, как будто заполнили собой то, что предназначалось не им, и Дорри не мог этого простить. Генхард притащил к ним угрюмого незнакомца, а тот прислал, наверное, самого болтливого мальчишку Медука в их дом. Худшего сплетника, который тем и зарабатывал, что сдавал всех вокруг. И его, конечно, приняли. Не могли не принять. Теперь каждый день жизнь семьи висела на волоске, приходилось еще больше держать язык за зубами, чтобы не сболтнуть лишнего, а с Шиви это было почти невозможно – он трещал, как заведенная погремушка из тех, что Дорри видел в «Лавке механических штуковин» возле площади.

– А ты куда идешь? – спросил мальчишка, не успел правдолюбец выйти за порог.

Он таскался за ним всюду, как Яни за Генхардом, и сколько бы Дорри ни пытался остаться в одиночестве – не отлипал. Вот бы вырасти мрачным и сильным, как «соахийский брат». С ним и заговаривать лишний раз боялись, а Дорри никто не брал в расчет. Все только поучали его, будто он котенок, который вот-вот в углу нагадит. Это у Марха язык хуже шила, пусть лучше за ним следят. Никому, кроме Иремила, не позволено наставлять Дорри, никому, кроме Астре, нельзя ему приказывать. И никто не смеет его трогать. Никто, кроме Сиины. Только ей можно. Старшая сестра никогда не обидит и не ударит. Такова ее Цель. Остальным нельзя доверять.

Дорри пробыл в семье порченых не так долго, чтобы открыться им целиком. Два года в тепле и заботе – малый срок против десяти лет побоев, голода и ненависти. Скорлупа еще не сошла до конца, а единственные люди, способные осторожно снять ее, погибли или ушли далеко. Так далеко, что и за трид не добраться.

Но весна уже стояла у порога. Морозные дни то и дело прорывала оттепель. Сугробы таяли, а дороги расчищались и высыхали. Скоро Дорри вернется в настоящий дом – к Астре и Сиине. Наверное, только Марх его понимает. Он тоже любит Сиину, но не как сестру, а как невесту. И он тоже считает дни и молится солнцу, чтобы зима отступила скорее.

– Ты к воротам, да? – обрадовался Шиви, прыгая на одной ноге и напяливая подранный ботинок. – Вестник посмотреть? Я с тобой!

– Я тебя побью, если не отстанешь!

Кто-то подошел со спины и влепил Дорри не больную, но чувствительную оплеуху. Мальчик обернулся, готовый врезать обидчику, и осекся.

– Сиины на тебя нет, – процедил сквозь зубы Марх. – Совсем без нее дикой стал. Возьми лопоухого и вместе идите, а то шастаешь как волк-одиночка, того гляди выть на сопках начнешь.

Мальчик вжал голову в плечи и молча побрел в сторону калитки. Шиви, резвый, как таракан, засеменил следом, и сказать ему ничего было нельзя. Если Марх рассердится, то не возьмет Дорри с собой к Зехме. Не надо ему перечить, даже если зубы от злости скрипят.

– Дорриан, Дорриан, ты – вонючий дуриан! – весело распевал Шиви.

– Заткнись, Шивил!

– И колючий, и пахучий! Дорри – дуриан вонючий! – не унимался мальчишка.

– А ты… лопоухий! – не выдержал правдолюбец, ввязываясь в словесную перепалку. – Сам в два раза меньше меня, а уши, как у той мартышки из разъездного зоопарка!

– Фу-у-у, ты даже ругаешься не обидно! – ехидно прищурился щербатый Шиви. – А уши у меня большие, чтобы шапка хорошо держалась! Аха-ха! Дорри-Дорри-Дорриан, ты – вонючий дуриан!

Шивил принялся скакать вокруг правдолюбца, распевая дразнилку.

– А дуриан – это фрукт соахийский! – пояснил он. – Вонючий-превонючий! А ты и не зна-аешь! И не знаешь!

И не знаешь! Дорри-Дорри-Дорриан, ты тупой, как истукан! А вот батька мне из Соахии привезет такой!

– Размечтался, – фыркнул Дорри. – Батька твой, наверное, где-нибудь в канаве помер. Кому ты нужен такой вшивый и вредный?

– Родной, может, и помер! – надулся Шиви, шлепая по лужам. – А этот не помер! Он и сильный, и богатый. Он за мной вернется!