Таинства любви. Новеллы и беседы о любви (СИ)

Поначалу это была игра для нее, в полном соответствии с атмосферой, установившейся в загородном доме Олениных, игра, в которой вездесущая Марина подыгрывала и ей, и дяде, а он, когда дело доходит до объяснений и ожидания ласки, со смущением признается, что он не может...

- Почему?

- Вероятно, я любил и свое отлюбил. Ни о чем не жалею.

- А мне жалко - и моей и вашей уходящей жизни. Я влюбилась в вас, видите?

- Вижу, и очень благодарен тебе.

- Значит, приласкать-то меня можете? Ведь есть тысячу способов выражать любовь и ласку, даже и секс.

- Правда. Но потом, когда вы, разгоревшись от ласки и желания, увидите мое бессилие перед завершающим, вполне животным актом, вы молоды, вам это необходимо, вы испытаете одну досаду и с презрением отвернетесь от меня.

- Нет, не отвернусь. Это же как если бы вы были больны.

- Да, видимо, я болен, я у предела жизни, хотя практически здоров, и, верно, еще немало проживу.

- Вот видите! Нет у вас никаких причин отказывать мне если не в любви, то в ласке и нежности.

- Вы правы, но, боюсь, вы меня всего лишь разыгрываете. Да вместе со всей вашей молодой компанией. А это уже для меня не смешно.

- Мы все здесь уже далеко не молоды. Практически и мы уже у пределов жизни и счастья. Моя нежданная влюбленность в вас - это уже громадное для меня счастье, какого я не знала, играя в каком-то трансе в любовь и замужество, как однажды очнулась, какая это малость и скука.

- Так, вы меня не разыгрываете? Честно? Честное пионерское? - он глянул на нее своими голубыми глазами, проникающими в самое сердце.

Она кивнула, еще раз кивнула и, протягивая к нему обе руки, заплакала от волнения. Он поцеловал ей руки и ушел, поскольку послышались голоса. Наталья смахнула слезы, приосанилась, лицо ее, необыкновенно похорошевшее, зарумянилось, глаза сияли.

Марина сразу заметила перемену в Наталье. Под вечер, собираясь уйти домой, Владимир Иванович улучил момент и распрощался с Натальей как-то странно:

- Ну вот, объяснились. Теперь мне пора вернуться восвояси. Или броситься в море. Да ведь найдут тело... А это безобразие.

- Надеюсь, вы шутите, - на ее глазах снова показались слезы.

И тогда он принял решение.

- Вы не собираетесь домой? Я провожу вас до электрички.

Она поняла его.

- Да, мне пора. Мне надо сегодня вернуться, - и, прощаясь с теми, кто попадался им на пути в доме и во дворе, они ушли.

В коттедже зашел разговор о профессоре.

- Так, это он рассказывал о себе?

- Не думаю. Со слов отца я знаю, - сказала Марина, - веселый балагур-хохол учился с увлечением, не то, что его товарищи, включая и моего отца, к экзаменам старательно готовил шпаргалки, хотя ими обычно не пользовался, а отдавал товарищам, получив запросто и неизменно «отлично». И самое удивительное, в отличие от товарищей, все химики, постоянно читал и даже перечитывал классику, которую еще недавно изучал в школе.

И вдруг однажды, встретившись на площадке лестницы с одной девушкой, ничем особо непримечательной, он перебросился с нею какими-то словами, да они были едва знакомы, она была из младших курсов, а он уже аспирант, - как глянули друг на друга, у него точно закружилась голова, и у нее тоже, как призналась чуть позже, - это и называется, наверное, любовь с первого взгляда.

Они вскоре поженились, им выделили комнату, и еще долго они жили в студенческом монастыре на Васильевском острове, пока не получили квартиру, не знаю, сразу ли в университетском городке здесь в Петергофе, куда перевели и химический факультет. И жили счастливо - до смерти его жены, лет десять тому назад.

Успешные женщины

Вадим, на глазах у которого Олег и Лариса разыгрывали шутливый роман много лет, наконец, решил разобраться, что же это было между ними. На эту тему он заговорил с Мариной, когда они уединились в спальне; она лежала на постели поперек, совершенно готовая принять его, колени согнуты и разведены, а он, целуя ее в груди, в живот и все ниже, опустился на четверенки...

- Ничего не было, - утверждала Марина. - А то бы я знала... У Ларисы все ее страсти на устах...

- Как в ее телодвижениях, позах и жестах? Она как танцовщица в жизни. Айседора Дункан босиком...

- А Лариса - нагишом. Скорей же, не медли. Все же любимся средь бела дня, и в доме гости.

Но он все еще был не совсем готов и тогда он помог себе рукой, и все пошло, как надо, и они задвигались по полю постели, рискуя выпасть наземь. В эти дни они  так часто трахались, возбуждаясь от бесед о любви, что сессии теперь становились все продолжительнее, что больше нравилось Марине, тем более что она пришла к выводу, что принадлежит к тем женщинам, у которых оргазм происходит не один раз, в итоге, а чаще, но понемножку, и для нее была важна продолжительность акта - для полноты оргазма.