Таинственная четверка

– На полу – машинное масло. «Хонда» старенькая, должно быть, где-то подтекало. Думаю, еще вчера она стояла здесь. А может, и сегодня. Но по здравом размышлении от тачки решили избавиться. Перегнали в другое место или просто утопили, – кивнул он в сторону реки.

– Да с какой стати? – возразила я.

– С такой, что наш Пырьев отправился на ней в свое последнее путешествие. И мать Вики, скорее всего, тоже.

– Кто-то использовал машину для похищения людей? – с сомнением спросила я.

– У меня скверное чувство, что нарисовался очередной маньяк, – вздохнул Воин. – Ты знаешь, как я отношусь к этой публике, но они ко мне так и липнут. К нам, я хотел сказать.

– Почему сразу маньяк? – проворчала я.

– Потому что нормальному человеку незачем держать машину в таком вот месте, вдали от любопытных глаз.

– Допустим, он приехал за Пырьевым, а потом вернулся, – сказала я. – Тогда мы его и видели. Времени прошло много, ведь Пырьева он забрал часов в пять утра.

– Не забывай, ему еще надо было попасть на поезд и избавиться от нашего незадачливого друга. Даже если он не стал его расчленять и разбрасывать по соседним деревням… – Увидев мою физиономию, Вадим развел руками и продолжил: – Времени это все равно потребовало немало.

– Но если это та самая машина, на которой шесть лет назад уехала в никуда мать Вики… Скажи на милость, какое это имеет отношение к Пырьеву? Или наш маньяк специализируется на путниках, решивших покинуть Мальцево в неурочное время?

– А кстати, мысль, – кивнул Вадим. – Не забывай, у нас двое бесследно исчезнувших, даже трое, если считать Пырьева. Мать Вики и муж Софьи.

– Ты ведь не думаешь, что маньяк – это Софья и есть?

– Не думаю, потому что шесть лет назад ее здесь еще не было. Но она, безусловно, знает или догадывается, что случилось с ее мужем. Как и Пырьев, на свою беду.

– Хорошо, – кивнула я, выбираясь на свежий воздух, – находиться в пещере было тяжело. – Скажи, как наш маньяк смог уговорить Пырьева сесть в машину? Узнал, что тот собирается уезжать, и явился раньше такси? Значит, до этого момента Пырьев его не встречал?

– Сомневаюсь, что он утруждал себя маскарадом. Пырьев мог отправиться в путешествие уже в бесчувственном состоянии. А поезд и прочее нужны лишь для того, чтобы убедить ментов: наш сыщик здешние места благополучно покинул. Интересно, почему от «Хонды» решили вдруг избавиться? – тоже выбравшись на свет божий, задался вопросом Воин.

– Забеспокоились, что ее найдут? – предположила я и добавила: – Не могу поверить, что здесь ее прятали несколько лет.

– Это как раз не удивляет, если учитывать, в какой стране живешь.

– Но село совсем рядом.

– Точно. Однако земля эта уже не в ведении сельсовета. Районная власть далеко, кому надо разбираться, кто забор поставил и зачем? И что здесь вообще было когда-то? Придется заглянуть к нашему историку – вдруг просветит?

– Если честно, я окончательно запуталась в происходящем, – пожаловалась я.

– Ничего, – утешил Вадим. – Все самое запутанное когда-нибудь да распутывается.

Мы не торопясь возвращались в село, когда я вдруг ощутила беспокойство, поначалу слабое, беспричинное, не беспокойство даже, а скорее его предчувствие. И начала настороженно оглядываться. Вадим довольно быстро обратил на это внимание.

– Что-то не так? – спросил он.

– Сама не пойму, – ответила я и вдруг сказала: – Надо вернуться.

– Куда? В пещеру?

Я пожала плечами, бестолково топчась на месте. И посмотрела в сторону кустов. Отсюда до них было довольно далеко, но беспокойство все росло, набирая силу.

– Ну, давай, покажись! – пробормотала я, теряясь в догадках: то ли призрак решил переместиться и теперь находится где-то за моей спиной, то ли мои чувства дают сбой.

Беспокойство уверенно набирало обороты, но я не понимала, что происходит. Голова кружилась, наворачивалась тошнота, и я подумала, что запросто могу свалиться в обморок.

«Может, меня отравили?» – явилась мысль, столь же нелепая, сколь и правдоподобная, учитывая происходящее. Кто отравил, Софья? А смысл? Вадим, судя по всему, дискомфорта не испытывал, правда, на меня взирал с тревогой. По крайней мере, он в порядке, что уже хорошо.

И тут вдруг откуда-то всплыла фраза: «Ни живой, ни мертвый». Из каких глубин моего сознания она явилась, кто знает, но эта фраза заставила взглянуть на происходящее иначе.

«Успокойся», – мысленно приказала я себе и вспомнила уроки Бергмана. Успокоиться, избавиться от мыслей и просто слушать… Просто слушать. Я стояла закрыв глаза, ровно дыша, вдох-выдох, чувствуя рядом присутствие Вадима, теплую волну сочувствия, исходящую от него. А потом… потом прошел холодок, словно перед встречей с мертвым, и тут же – всплеск чужого страдания. Я как будто отчетливо услышала стон, хотя вокруг было тихо – природа с ее обычными звуками. И вдруг я все ощутила полно и ясно: порхание крыльев бабочки, жужжание пчелы на цветке, движение муравьиных ножек по земле, а потом – все глубже, вниз, вниз…

Надо полагать, в обморок я все-таки свалилась.