Таинственная четверка

То, что Венька все рассказал матери, сомнений не вызвало. Ночью мы вернулись в свой номер без происшествий, на этот раз воспользовавшись дверью, хотя я ожидала обнаружить Софью на ресепшен. Но встретились мы только утром, за завтраком. Выглядела она недовольной, здоровалась точно нехотя, а когда принесла нам кофе, спросила:

– Вы когда думаете уезжать?

– Неужто наше общество успело наскучить? – весело поинтересовался Вадим.

– Я собираюсь санобработкой заняться, с жильцами это запрещено.

– Тараканы завелись? – посерьезнел Вадим.

– Пока нет, но могут, если санобработку не проводить. Постояльцы вечером съезжают. Говорят, рыбы нет.

– Ну, нас-то это не особо волнует.

– Я вообще не пойму, что вы тут делаете, – не сдержалась она, сразу же пожалев об этом.

– У каждого свое представление об отдыхе, – продолжал расточать улыбки Вадим. – Если вы настаиваете, мы, конечно, переедем. Снимем дом, на худой конец. Например, у внучки Зиновьева.

Услышав это, Софья поспешно отвела взгляд, и я почувствовала не страх даже, а тоску, от которой ей, должно быть, хотелось выть в голос. Теперь у меня не было сомнений: что-то Софью с этим домом связывает. С домом или самим Зиновьевым.

Она поспешила уйти, так и не сказав, собирать нам вещи или нет, а мы спокойно обсудили ситуацию и с переездом решили не торопиться.

– Пойду-ка я с народом пообщаюсь, – сказал Вадим, поднимаясь из-за стола. – А ты присмотри за нашей хозяйкой.

Он ушел, я взяла книгу и устроилась на веранде. Вскоре раздался телефонный звонок на ресепшен. Софья ответила, разговор получился долгим, но до меня долетали лишь обрывки фраз. Однако, закончив разговор, Софья появилась на веранде и сообщила:

– Из полиции звонили. По поводу Пырьева.

– Должно быть, сын к ним обратился, – кивнула я, давая понять, что не вижу в звонке ничего удивительного, и уж точно не принимая недовольство Софьи на свой счет. – Что вы им сказали?

– А что я могу сказать? – поморщилась она. – То же, что и вам. Он уехал рано утром. Ключ оставил на стойке. За номер заплатил вперед. Еще и продлить хотел, но вдруг передумал. Я не видела, как он уехал, но ключ лежал на стойке, а вещей в его номере не было.

Создавалось впечатление, что она саму себя пытается убедить в этом.

– Они спросили, на чем он отсюда мог уехать?

– На такси, наверное. Автобус так рано не приходит. Я слышала шум мотора, но машину не видела.

– Установить, заказывал ли он такси, совсем нетрудно, – кивнула я.

– Может, за ним кто-то из знакомых приезжал, – проворчала она, и вновь я почувствовала эту ее тоску. И подумала: вряд ли Пырьева найдут живым. Мысль, в общем-то, не такая уж неожиданная, учитывая все, что мы к этому моменту узнали.

– Разберутся, – беспечно ответила я и тут же почувствовала, как тоску сменил гнев, обращенный на меня. Разумеется, не из-за этой фразы. Софья наверняка считает, что это мы разрушили ее мир своим вмешательством. Неужели она наивно полагала, что Пырьева не будут искать?

Я сделала вид, что продолжаю чтение, и Софья вскоре ушла. А еще через несколько минут я заметила Ивлева. Стараясь не привлекать внимания, он шел, держась ближе к кустам. Юркнул во двор. Софья в это время была на ресепшен, скрипнула дверь, и стало тихо. Значит, парочка не собиралась разговаривать в гостинице, предпочтя другое место. Скорее всего, квартиру Софьи.

Я отправилась в номер, где уже привычно перемахнула через подоконник. Дверь в сарай была открыта. Я подошла ближе, уже не сомневаясь, что Софья и Ивлев там.

– Ты понимаешь, идиотка, чем это может кончиться? – услышала я голос Ивлева. Он говорил очень тихо, но был не просто раздражен – его трясло от бешенства.

– Чего ты от меня хочешь? – с вызовом спросила она.

– Объясни своему щенку…

– Не смей его так называть…

– Извини. Что это я? Как можно оскорбить такого прекрасного мальчика? – издевательски заметил Ивлев. И тут же добавил: – Колония по нему плачет, и по тебе, кстати, тоже.

– Из полиции звонили по поводу Пырьева, – со вздохом сообщила Софья.

– Ну и что? Ясно было, что позвонят.

– Но… – начала Софья, Ивлев тут же ее перебил:

– Поговори с мальчишкой! Или я сам с ним поговорю. Дай сюда эту дрянь…

Я услышала, как рвется бумага.

– Не смей даже близко подходить к моему сыну! – прошипела Софья.

– Не то что? – издевательски спросил Ивлев и вскоре вышел из сарая.

Я едва успела спрятаться за угол. В руках у него был альбом с рисунками Вени. Ивлев подошел к мангалу, бросил в него разорванные в клочья рисунки. Чиркнул зажигалкой, бумага вспыхнула. Я подумала, что нам не мешало бы взглянуть на рисунки, которые так разозлили Ивлева. Интересно, что там было? Маяк? Девушка-узница? Или то, чего мы раньше не видели? И не увидим. Потому что Ивлев не собирался уходить, пока бумага не превратилась в пепел. Но этого ему показалось мало. Дождавшись, когда огонь потухнет, он взял палку и перемешал пепел.

Софья, покинув сарай, сидела на ступеньках, наблюдая за Ивлевым.

– Ты все поняла? – поворачиваясь к ней, резко спросил он. И, не дожидаясь ответа, ушел.