— Пожалуйста, уделите немного вашего времени мистеру Энтони Биддалфу.
Кенили сошел вниз, и его место рядом с Претендентом занял невысокий худой человек с усами и пышными бакенбардами.
— Друзья мои, — на удивление громко проговорил Биддалф, — я могу назвать нескольких английских джентльменов, которые выдержат испытание на джентльмена не лучше, чем вот этот человек, — он положил руку на предплечье Претендента. Из толпы раздались смешки. — Независимо от обстоятельств их рождения, они ничем не лучше фермеров, и я бы поместил Тичборна среди представителей этого класса.
— Тысяча чертей! Уж не думаешь ли ты, что все аристократы придурки? — крикнул кто-то. Толпа зааплодировала.
— Я имею в виду обвинение в том, что этот человек не блещет образованием и якобы лишь поэтому не тот, за кого себя выдает. Ну тогда позвольте мне сказать: я своими ушами слышал, как английские джентльмены несли такую чушь, что вы приняли бы их за безграмотных погонщиков свиней!
— Что ты имеешь против погонщиков свиней? — крикнул кто-то. — Я-то знаю, сам такой, но я грамотный!
Смех в толпе усилился.
— Вот именно! — крикнул Биддалф. — А этот человек — единственный аристократ, который знает, что такое зарабатывать на жизнь тяжелым трудом!
Под громкие крики одобрения Биддалф сошел с трибуны.
— Тичбо-о-орн! — пророкотал Претендент, бессмысленно улыбаясь; с его нижней губы текли слюни. Рядом с ним опять появился Кенили:
— Все вы слышали возражения наших врагов! — крикнул он. — Все вы знаете, что они отказываются признать в этом человеке сэра Роджера Тичборна!
— Это заговор! — крикнул кто-то.
— Именно так, — согласился Кенили — заговор! У меня здесь бывший карабинер, который служил вместе с моим клиентом, спал с ним в одном бараке и проводил день за днем в его компании. Уделите минутку внимания мистеру Джеймсу Мак-Кэнну.
Кенили снова исчез с подиума, и на его место поднялся кряжистый мужчина, который объявил мелодраматическим тоном:
— У меня нет никаких сомнений в том, что человек, который стоит рядом со мной и который стал немного толще, чем раньше… — толпа перебила его громким гоготом, — …несомненно Роджер Тичборн, или «француз», как мы его обычно называли. Я узнал его, как только увидел: на всем белом свете нет такого лба, такой головы и таких ушей! — Гогот стал еще громче, и приветственные крики чуть не заглушили нового оратора. — И эти уши я видел в кровати каждый день в течение двух лет.
— Торчали из-под одеяла, да? — послышалось издали. Бёртон встал на цыпочки и огляделся: с той минуты, как они пришли сюда, толпа как минимум утроилась.
— Насколько я знаю, в этих ушах нет ничего необычайного, — ответил Мак-Кэнн, — только то, что я их знаю. Но не знаю, смог ли бы я узнать его по этим ушам, если бы не увидел ничего другого!
По толпе пробежал новый взрыв грубого смеха. В воздух полетели суконные шляпы. Над собравшимися заволновался туман, его волны покатились с востока на запад. Трибуну мгновенно заволокло, и, когда Бёртон снова увидел ее, Мак-Кэнн уже исчез, а Эдвард Кенили призывал огромную аудиторию к тишине.
— Сейчас к вам обратится сэр Роджер Тичборн лично, — объявил он. Приветственные крики быстро сменились выжидательной тишиной. Претендент оскалился и заговорил, как обычно растягивая слова:
— Жестоко преследовали… они… меня. Да-с-с. Но, конечно… я вижу… что много честных люде-э-эй… под… поддерживают меня. Я… я призыва-а-аю британское общество… защитить… меня. Да-с-с. Я призываю вас помочь… слабому против… против сильных.
Бёртон с удивлением посмотрел на Фиджета. Маленький пес ощетинился, шерстинки на спине встали дыбом. Королевский агент оглянулся. Взгляды большей части собравшихся сосредоточились на Претенденте, однако слева от него разгорался спор между маленькой группой джентльменов и рабочими, стоявшими вокруг. И еще… Бёртон мигнул и уставился в туман.
— Смотрите! — прошипел он друзьям. Но ни Суинберну, ни Траунсу, ни Честену не хватало роста, чтобы посмотреть через головы окружавших их людей. Один Бёртон увидел смутные просвечивающие фигуры, которые материализовались среди толпы, рассеивались, вновь сгущались, становясь видимыми, и в то же мгновение исчезали. Он видел их лишь искоса; как только он пытался рассмотреть их ясно и отчетливо, они мгновенно таяли.
Бёртон потер рукой лицо, потом плотно закрыл и опять открыл глаза. Внезапно слева от него один из джентльменов закричал от боли.
— Что там? Что случилось? — спросил Траунс.
— Я настаиваю… на… — объявил Претендент, — честной игре… для каждого… челове-э-эка!
— Драка, — ответил Бёртон. Он стал протискиваться влево, Фиджет жался у его ног, Суинберн и оба детектива следовали за ними.
— Я смотрю… на рабочий класс! — громко, но невнятно рявкнул жирный оратор. — Это… самая благородная… ча-а-асть… британского общества!
Толпа оглушительно заревела. Бёртон увидел, как с чьей-то головы сбили цилиндр.
— Гляди, куда прешь, вонючий козел! — выплюнул человек, которого оттолкнул королевский агент.