Таинственная карта

Принимаясь за роман о главном шпионе ХХ века, Макинтайр выбирает в качестве героя не самого Филби, но его ближайшего друга и коллегу Николаса Эллиота. Выходец из того же социального слоя, на несколько лет младше и куда невиннее, Эллиот знакомится с Филби в самом начале войны, и между ними почти сразу завязывается романтическая и пылкая дружба. Та самая дружба, которая была и остается (по версии Макинтайра, во всяком случае) одним из столпов британского привилегированного класса и, соответственно, фундаментом самого джентльменского из его развлечений – шпионажа. На протяжении всей книги – во время совместной работы героев в контрразведке, во время их головокружительных военных похождений и после, уже во времена холодной войны, когда судьба их разводит (не слишком, впрочем, далеко), – читатель смотрит на Филби глазами Ника Эллиота. И взгляд его эволюционирует от робкого и почтительно-восхищенного в начале к чуть покровительственному в середине (карьера Эллиота складывалась более успешно, чем у пьянчуги-Филби) и дальше – к горькому и разочарованному, когда именно Эллиоту приходится поставить точку в деле разоблачения и фактического изгнания старого друга.

Захваченный динамичным шпионским сюжетом читатель не сразу осознаёт, что предмет, занимающий Макинтайра в первую очередь, – это не этика шпионажа, не судьба Кима Филби и даже не его легендарное предательство как таковое, но именно феномен особой британской джентльменской дружбы, сделавший подобное предательство возможным. Одна из героинь романа Ивлина Во «Возвращение в Брайдсхед» характеризует это благородное, тонкое и начисто лишенное сексуального подтекста чувство, процветавшее среди высших классов, как «любовь, которая приходит к детям, еще не понимающим ее значения. В Англии она случается, когда вы уже почти взрослые мужчины». По мнению Бена Макинтайра, дружба эта подобна ядовитому растению: прекрасная на вид, она приносит, тем не менее, смертоносные плоды.

Доведенный до абсолюта тезис «мой друг на такое не способен» при определенных условиях может обернуться питательной средой для любого злодейства. Истребление советскими агентами католического антифашистского подполья в Германии, трагическая гибель отряда албанских повстанцев и многие другие грехи и промахи британской «секретной службы» оказываются на совести не одного только Филби, но и тех, кто на протяжении долгих лет отказывался верить в принципиальную возможность скверны в их теплой дружеской среде. Таким образом, в руках Макинтайра история, великая и захватывающая сама по себе, становится еще и метафорой для явления куда более важного, глобального и, честно говоря, повсеместного – вовсе не только английского. Любой элитаризм – сколь бы привлекательным он ни был – таит в себе опасности и соблазны, и, вступая в число избранных (или только стремясь проникнуть в их блаженный круг), об этом не следует забывать.

Лора Томпсон Представьте 6 девочек [173]

Если в семье растут шесть красивых, своевольных и талантливых девочек, рассчитывать на спокойную жизнь их родным, в общем, не приходится. Если же отец этих девочек – пэр Англии, то к обычным волнениям, неизбежным при таком количестве детей, непременно добавится пристальное и по большей части недоброжелательное любопытство со стороны общества.

Шесть великолепных сестер Митфорд, дочери второго лорда Ридсдейла – Нэнси, Памела, Диана, Джессика, Юнити и Дебора, – прожили свои исключительно разные, но при этом одинаково яркие жизни на авансцене всеобщего внимания, залитые испепеляющим светом софитов, окруженные восхищением, ненавистью, завистью, но прежде всего – бесконечными слухами и сплетнями. Загадочные, как стая сфинксов, непостижимые, высокомерные и в то же время удивительно открытые миру, сёстры Митфорд – нетленный символ блестящей и безумной эпохи между мировыми войнами и ностальгический эталон английской аристократии.