Таинственная женщина

Наконец осада кончилась, и все храбрые защитники Меца до последнего были переданы живыми в руки неприятеля. Знамена побежденных подразделений были вывезены в Германию как военные трофеи. Спустя некоторое время пал Париж. На всем огромном пространстве полей сражений торжествующие крики победителей смешивались с воплями отчаяния побежденных. Одно за другим стали приходить известия, радостные для одних, горькие для других. Много погибших, много пленных, много раненых оказалось среди тех молодых патриотов, которые уходили из Меца на защиту страны…

Однажды утром Граф пил кофе с семьей и капитаном Тремоном, оставшимся в Меце до выздоровления, как вдруг с шумом распахнулась входная дверь. Затем послышались быстрые шаги на лестнице. Отец, мать и маленькая Катрин переглянулись и внезапно побледнели. В комнате царила абсолютная тишина. Все, казалось, были поражены одной мыслью: «Только Антуан может взбегать таким образом, прыгая через несколько ступенек…» И вот дверь отворилась, и на пороге появился высокий, черный, заросший бородой молодец: «Отец! Катрин! Матушка!» Из глаз его хлынули слезы. Графы вскочили с мест, обезумев от радости. Капитан Тремон улыбался, глядя на эту семейную сцену. Наконец, Антуан вырвался из объятий близких и воскликнул: «Боже, как я голоден!»

Его немедленно усадили за стол и принялись усердно угощать. Потом начались рассказы, прерываемые вопросами: «А где такой-то? А тот? Что с ним? Вернулся ли такой-то отряд?» Женщины не переставали креститься при упоминании об убитых, раненых и пропавших, мужчины только вздыхали. Самому Антуану уже три месяца не доводилось спать в постели. Он участвовал в нескольких сражениях, был произведен в фельдфебели и, хотя ни разу не был ранен, на всю жизнь проникся отвращением к военной службе. «Ну, с этим, вероятно, покончено навсегда! – сказал его отец. – Тебе не придется больше служить – наша несчастная страна раздавлена, разорена…»

И снова посыпались расспросы. Капитан Тремон стал расспрашивать молодого солдата о северной кампании. Антуан с восторгом заговорил о храбрости своих товарищей, об услуге, оказанной добровольцем Франсуа Барадье, сыном банкира из Труа, который спас ему жизнь, вырвав в день Бапомского сражения из рук пруссаков, когда фельдфебель Граф вместе с двенадцатью товарищами отбивался от превосходящих сил противника. «Он приедет повидаться с вами, – сказал Антуан. – Он обещал. Вы увидите, какой это славный, храбрый юноша». – «Твой спаситель!.. Он будет для нас самым дорогим гостем. Но дай посмотреть на тебя. Бедное дитя! Ты похож на разбойника…»

Целый день в доме Графов толпились друзья и родственники, явившиеся поздравить семью. На другой день весь квартал был взволнован новым событием: в кабриолете, запряженном красивой лошадью, приехал молодой Элиас Лихтенбах – крепкий, румяный, с торжествующей улыбкой. Поздоровавшись с родителями, он тотчас отправился на совещание в комендатуру, имея на это полномочия от немцев. В городе быстро распространился слух, что сын Лихтенбаха имеет поручение от властей Бордо и что он стал там влиятельным лицом. В действительности же речь шла просто о поставке продовольствия через восточные границы, и военный делегат, оценивший ловкость и изворотливость молодого человека в затруднительных обстоятельствах, послал своего агента в главный штаб неприятеля. Оттуда Элиас вернулся с инструкциями, величественно посматривая на своих земляков, истощенных лишениями и возмущенных поражением своей армии.

Любопытство обывателей Меца было возбуждено до предела. Откуда явился Элиас таким упитанным и краснощеким? Попытались навести справки, но после первых же их слов в правительстве заявили, что господин Лихтенбах оказал стране серьезные услуги и что он пользуется покровительством и уважением военного делегата. Но что это были за услуги? Приезд в Мец молодого Барадье прояснил наконец таинственное поведение торжествующего Элиаса.

Сержант Барадье был коренастым рыжеволосым юношей со светло-голубыми глазами – полная противоположность щуплому Антуану Графу. Он сразу полюбил семью приятеля, которую, в свою очередь, покорил свойственным ему прямодушием. Не прошло и суток, как молодой сержант подружился с капитаном Тремоном и собрал вокруг себя всех добровольцев Меца, решив устроить банкет в честь их возвращения. Элиас имел смелость записаться на этот банкет и явился в гостиницу «Медведь», чтобы принять участие в празднестве, но его встретили очень холодно. Все участники торжества были в штатской одежде, поскольку немецкие власти запретили ношение военной формы, но знали друг о друге все. Один Элиас путался в туманных объяснениях. По его словам, он бывал везде: в армии Шанси, в армии Бурбона, в лагере Конли, а также у Гарибальди. Эти слова вызвали всеобщее изумление, но сержант Барадье все прояснил.