Таинственная женщина

– Ваше положение правда серьезно, но мое тоже становится очень печальным. Поверив вам, я начал играть на понижение, и в результате Общество по производству взрывчатых веществ должно было очутиться в моих руках, так как я намеревался скупить его акции по ничтожной цене. Оказалось, что моими конкурентами в этом деле явились мои злейшие враги Барадье и Граф, которые повели против меня упорную кампанию на бирже. Все мои усилия одолеть их оказались тщетными. Я не понимал причин их упорства, но теперь доклад, прочитанный в Академии наук, объяснил мне все их расчеты: они владеют секретом, которого вы не смогли раскрыть. Они знают способ употребления пороха Тремона. И все старания Дальджетти не стоят ломаного гроша. Вот результат ваших подвигов! Вы вполне можете им гордиться!

– Сколько же вы теряете на этом? – спросил хладнокровно Агостини.

– Как! – вскрикнул банкир с яростью. – Сколько я теряю?! Да все состояние! О, вы философски смотрите на дело! Легко спросить человека, который разорен: «Сколько вы теряете?» Ведь я не могу рассчитывать на свою наружность, чтобы добыть деньги. Мне нужно трудиться, чтобы заработать их! И вот так-то прошли сорок лет!

– Ну, Лихтенбах, не расстраивайтесь, – сказал Ганс. – Мы хорошо знаем, что, если уж на то пошло, вы не морщась проглотите эту пилюлю, и у вас еще останется кое-какая малость!.. Хотите, я вам дам десять миллионов за все то, что у вас наберется после краха?

– Глупости! – воскликнул Элиас. – Вы ничего не знаете! Ваше грязное дело, которое вы вели как ослы, стоит мне трудов половины моей жизни, и сверх того в нем оскорблена моя гордость! До сих пор я всегда преследовал фирму Барадье и Графа, постоянно давал ей чувствовать свои когти, а теперь я у них в руках! И все из-за того, что вы вели себя как идиоты! Ваша знаменитая София тоже отличилась!.. Неотразимая женщина, никогда не потерпевшая ни одной неудачи! И вот ей поручают увлечь юного птенца – для нее ведь это безделица. И что же? Она бездействует, у нее не хватает силенок вытянуть из него что нужно! Секрет до сих пор не раскрыт, а я тем временем теряю массу денег! Идиоты! Негодяи! Отдайте мне назад мои деньги! Право, нет на свете ничего более достойного презрения, как бандиты-болваны, да и ваша неудачница София в придачу к вам!

Ганс не моргнул даже глазом. Агостини насупился и небрежно бросил окурок на пол.

– В том, что вы, Лихтенбах, говорите, есть доля правды, – сказал он. – А потому я прощаю вам эти дерзости… Иначе вы дорого заплатили бы мне за них…

– Убирайтесь к черту! Очень я вас боюсь! – проговорил Элиас.

– Напрасно, – возразил итальянец, бросив на него острый взгляд. – Граф Чезаро Агостини родился на свет не для того, чтобы какой-нибудь Лихтенбах мог безнаказанно оскорблять его…

– Безнаказанно? Вот как! Я, кажется, уже достаточно наказан, потерпев такие убытки на бирже.

– Ну, довольно, – сказал авторитетным тоном Ганс. – Мы сошлись здесь не затем, чтобы ругаться, но чтобы прийти к какому-нибудь решению. Нет сомнения, что баронесса нас подвела. Мы знаем даже, что побудило ее к этому, но, к сожалению, догадались обо всем слишком поздно. Она влюбилась в этого юнца и исполнила данное ей поручение лишь наполовину: она испугалась, как бы он потом не стал презирать ее, если бы она заставила его высказаться до конца. Это и погубило нас. У молодого человека возникли подозрения, и от него ничего больше не добьешься. Разве что я сам, в конце концов, примусь его расспрашивать. Но это уже крайнее средство, прибережем его пока. А теперь положение таково: наш продукт совершенно тождественен по составу с порохом Тремона, но мы не знаем способа применить его к делу. Наш порох – простое взрывчатое вещество, и ничего более. Порох же Тремона – контролируемое взрывчатое вещество! В этом-то и заключается основное значение его изобретения. При подобных условиях мы можем уговорить Дальджетти начать иск, обвиняя собственников патента Тремона как взятого после нашего патента в контрафакции. Будем действовать угрозой шума, скандала, процесса, даже шантажа. Это может оказаться эффективным средством добиться сделки.

– Каким же образом? – спросил Лихтенбах, очень заинтересованный идеей.

– Пошлите к Барадье и Графу адвоката поумнее и предложите им помириться.

– Они не захотят.

– А вы откуда знаете? Все дело в том, чтобы предложение было сделано в надлежащей форме, чтобы убедить их в нравственных и материальных выгодах слияния этих дел в одно.

– Это бы спасло нас! – закричал Лихтенбах. – Только бы они мне попались в руки, уж я бы заставил их поплясать!

– Ну, это ваше дело! А, вы ожили, старый плут?

– Воистину, мысль о том, что Барадье и Граф меня одурачили, совсем меня убивает!.. Значит, я зря прожил на свете! С тех пор как я перебрался в Париж, у меня одна цель в жизни – как можно сильнее навредить им. И отказаться от этого наслаждения!.. Это было бы слишком. Но кого послать к ним?

– Пошлите священника, – подсказал Агостини.