Таинственное происшествие в Стайлз. Таинственный противник. Убийство на поле для гольфа

Я словно сама себя загипнотизировала и постепенна почти забыла, что я — Джейн Финн. А роль Дженет Вандемейер я играла так старательно, что у меня начались какие-то нервные расстройства. Я заболела по-настоящему. И много месяцев находилась в тяжелой депрессии. Я чувствовала, что скоро умру, но меня это не трогало. Говорят, нормальный человек, попавший в дом умалишенных, нередко сам теряет рассудок. Видимо, и со мной происходило нечто подобное. Я настолько вжилась в роль, что она стала второй моей натурой. Я уже почти не чувствовала себя несчастной, а испытывала только вялость и безразличие. Все утратило всякий смысл. Так прошел год, другой…

И вдруг все переменилось. Из Лондона приехала миссис Вандемейер, и они с доктором начали задавать мне вопросы, пробовать на мне различные методы лечения. Собирались даже послать меня к специалисту в Париже. Но все-таки не рискнули. По кое-каким обмолвкам я поняла, что меня ищут какие-то другие люди, и этим людям я могу довериться. Позже я узнала, что приставленная ко мне сестра ездила в Париж к специалисту, выдав себя за меня. Он подверг ее нескольким проверкам и установил, что амнезию она симулирует. Но она запомнила его методику и испробовала ее на мне. Полагаю, что специалист, всю жизнь занимающийся такими исследованиями, сразу бы меня разоблачил, но их мне удалось снова провести. Теперь мне было легче, ведь я уже столько времени не ощущала себя Джейн Финн.

И вот как-то вечером меня ни с того ни с сего увезли в Лондон — в тот дом в Сохо. Едва я покинула клинику, что-то во мне сдвинулось, и я словно очнулась от долгого забытья.

Мне было велено носить еду мистеру Бирсфорду. (То есть тогда, естественно, я его фамилии не знала.) Я решила, что это новая ловушка, и держалась настороже. Но он казался таким порядочным и искренним, что я невольно усомнилась в его причастности к их темным делам. Тем не менее я взвешивала каждое свое слово — в стене выше человеческого роста было маленькое отверстие, и я знала, что нас подслушивают.

В воскресенье днем они получили какое-то взбудоражившее их известие. Я сумела подслушать. Им было приказано убить его. Что было затем, вы знаете. Пока он открывал засовы, я решила достать документ из тайника, думала, что успею. Но они меня перехватили, и я стала кричать, что, ах, он убежал и что я хочу вернуться к Маргарите. Это имя я повторила три раза — громко, как могла. Они, я знала, решат, что я имею в виду миссис Вандемейер, а я очень надеялась, что мистер Бирсфорд вспомнит про гравюры. Он ведь в первый день снял одну с крючка… Это тоже было причиной того, что я боялась ему довериться.

Она умолкла.

— Следовательно, — медленно произнес сэр Джеймс, — договор все еще спрятан в той комнате!

— Да. — Джейн опять прилегла, утомленная долгим рассказом.

Сэр Джеймс встал и посмотрел на часы.

— Идемте, — сказал он. — Нельзя терять ни минуты.

— Куда? — удивленно спросила Таппенс. — Ведь скоро ночь.

— Завтра может быть поздно, — очень серьезно ответил адвокат. — К тому же пока у нас еще есть шанс изловить гениального сверхпреступника — мистера Брауна.

Наступила мертвая тишина. Затем сэр Джеймс продолжил:

— Вас выследили до моих дверей, это очевидно. За нами также будут вести слежку, но мешать нам не станут, так как мистер Браун рассчитывает, что мы приведем его к тайнику. Правда, дом в Сохо находится под круглосуточным наблюдением — там полно полицейских и большое число агентов. Но мистер Браун не отступится. Он пойдет ва-банк, лишь бы раздобыть запал для своей мины. К тому же, по его расчету, риск будет не так уж велик, поскольку он войдет под личиной друга!

Таппенс покраснела и импульсивно выпалила:

— Но вы не все знаете… Мы не все вам сказали… — Ее взгляд растерянно обратился на Джейн.

— Что именно? — спросил адвокат резко. — Колебаться не время, мисс Таппенс. Мы должны твердо знать, что нас ждет.

Но против обыкновения Таппенс никак не удавалось собраться с духом.

— Это так трудно… Понимаете, если я ошибаюсь… Даже подумать страшно… — Она выразительно покосилась на ничего не подозревающую Джейн и заключила загадочно: — Никогда мне не простит!

— Вы хотите, чтобы я вас выручил, э?

— Ну, пожалуйста! Вы ведь знаете, кто — мистер Браун, правда?

— Да, — сказал сэр Джеймс почти торжественно, — теперь я наконец это знаю!

— Наконец? — повторила Таппенс с недоумением. — А я думала… — произнесла она и умолкла.

— И не ошиблись, мисс Таппенс. Я был уверен, что это он… с того Самого дня, когда умерла миссис Вандемейер.

— А-а! — Таппенс перевела дух.

— Ибо логический вывод мог быть только один: либо она сама приняла хлорал, а это предположение я Отвергаю, либо…

— Что?

— Либо он был подмешан к коньяку, который вы ей дали. К рюмке прикасались только трое: вы, мисс Таппенс, я сам и еще один человек — мистер Джулиус Херсхейммер.

Джейн Финн, вздрогнув, приподнялась и села на диване, обратив на адвоката удивленный взгляд, а он продолжал: