Таинственное убийство Линды Валлин

— Старая как мир уловка, — обратился Лёфгрен к своему адвокату. — Один из наших преподавателей в школе полиции рассказывал…

— Две минуты, — извинился Левин, поднялся, вышел из комнаты и тщательно закрыл за собой дверь.

— По-моему, у нас маленькая проблема, — сообщил фон Эссен Левину.

— Я понял это уже утром, — вздохнул Левин.

— Что я говорил. — Лёфгрен с триумфом похлопал своего адвоката по руке. — Пять минут, а не две. Я был прав?

— Извините, что я вмешиваюсь, господа, — сказал Левин и почему-то посмотрел на Рогерссона. — Если я понял все правильно, ты отказываешься назвать имя человека, который, как ты утверждаешь, может создать тебе алиби, — продолжил он.

— Слава богу, до тебя наконец дошло, — проворчал Лёфгрен. — Совершенно верно. Это фактически не моя работа, а ваша.

— Тогда приятно осознавать, что в любом случае мы о чем-то договорились, — усмехнулся Левин. — И я, значит, хочу сообщить тебе, а на часах сейчас четырнадцать ноль пять пятницы восемнадцатого июля, что прокурор приняла решение задержать тебя. Допрос, таким образом, прерывается, и мы продолжим его в другое время. Прокурор также приняла решение взять у тебя отпечатки пальцев и пробу ДНК.

— Но подождите же, — засуетился адвокат. — Может, вы позволите мне поговорить с моим клиентом в спокойной обстановке, чтобы мы смогли найти более практичное решение нашей маленькой проблемы.

— Я предлагаю вам, господин адвокат, обсудить все, что вы считаете нужным, непосредственно с прокурором, — отрезал Левин.

— Зачем, черт побери, понадобилось так спешить, Левин? — угрюмо спросил Рогерссон через пять минут, когда они остались в комнате одни.

— Это было также и в твоих интересах, — заметил Левин.

— И в чем мой интерес? — уточнил Рогерссон. — Будь у меня еще час, я вытащил бы из парня имя его так называемого алиби, если такое существует, и позаботился бы о том, чтобы он сам сунул себе ватку в рот.

— Как раз этого я и боялся, — пояснил Левин. — Нам пришлось бы разбираться с кучей бумаг.

— Я действительно не понимаю, о чем ты, — стоял на своем Рогерссон.

— Как раз собирался тебе рассказать, — сдался Левин.

— Я внимательно тебя слушаю. — Рогерссон криво усмехнулся и удобнее устроился на стуле.

— Ничего себе, — ухмыльнулся Рогерссон пять минут спустя. — Когда ты собирался рассказать это Бекстрёму?

— Сейчас, — сказал Левин. — Как только найду его.

— Тогда я с тобой, — решил Рогерссон. — Вместе мы сможем справиться с нашим жирным коротышкой, когда он начнет крушить мебель.

«День обещает стать просто феноменальным», — подумал Бекстрём. Всего пять минут назад он видел, как Адольфссон и фон Эссен прошествовали по коридору явно в направлении следственного изолятора, они сопровождали Лёфгрена, и выглядел тот подавленным. И словно этого еще было мало, к нему явился Торен и доложил о результатах своих изысканий относительно члена совета общества «Мужчины Векшё на защите женщин от насилия» Бенгта Карлссона.

— Парень в свое время натворил дел. Похоже, добротой он не отличался, — сказал Торен.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Бекстрём. «На кой он мне сейчас, собственно, нужен, ведь негр уже сидит в тюрьме».

— За ним числится одиннадцать эпизодов в регистре наказаний, — сообщил Торен. — Он, судя по всему, специализировался на избиении женщин, с которыми имел половую связь.

— Правильный человек в правильном месте, — довольно констатировал Бекстрём.

«Кому, как не ему, хлестать кнутом малышку Лу и педика Олссона в придачу».

— Единственная проблема в том, что последний раз он попадал в поле зрения полиции девять лет назад, — сообщил Торен.

— Научился чему-то, значит, — заметил Бекстрём. — Теперь он, судя по всему, кладет махровое полотенце в качестве прослойки, перед тем как начать их дубасить. Раскопай все дерьмо, которое тебе только удастся найти о нем, — закончил он скороговоркой, поскольку заметил, что Левин и Рогерссон стоят в дверях, явно горя желанием поделиться новостями.

— Входите, парни, входите. Торен сейчас уйдет, — сказал Бекстрём. — Ну, рассказывайте, — нетерпеливо поторопил он, как только Торен закрыл за собой дверь. — Вы заставили негра раскрыть душу? Я видел, как Адольфссон и высокородный педик, которого он повсюду с собой таскает, отвели парня в кутузку.

— Жалко разочаровывать тебя, Бекстрём, — сказал Левин. — Но у нас с Рогерссоном почти не осталось сомнения, что мы ищем вовсе не Лёфгрена.

— Хорошая шутка, — воскликнул Бекстрём и рассмеялся восторженно. — Тогда почему он оказался в камере?

— Я как раз перехожу к этому, — ответил Левин, — но для начала тебе стоит привыкнуть к мысли о его невиновности.

— И почему тогда? — спросил Бекстрём и откинулся на стуле.

— У него алиби, — сообщил Рогерссон.

— Алиби, — ухмыльнулся Бекстрём. — И кто ему это алиби дал? Мартин Лютер Кинг?

— Этого он не хочет говорить, — признался Левин. — Поэтому мы воспользовались случаем и засунули его за решетку, пока он не раскаялся.

— Но Левин просчитал, как обстояло дело, — сообщил Рогерссон радостно.

— И о ком мы говорим? — спросил Бекстрём, наклонился вперед и вперился в них взглядом.