Таинственные чары

Я знавал, говорит далее Шардель, жену кавалерийского полковника, которая, будучи магнетизируема мужем нисколько раз, сделалась сомнамбулой; во время курса, нездоровье побудило упомянутого полковника прибегнуть к помощи одного офицера. Спустя некоторое время полковник, усыпив жену, просил ее заняться этим офицером. «Ах, несчастный! вскричала она; я вижу его; он в ***; он хочет убить себя; берет пистолет; бегите скорее». Названное ей место находилось в одном лье; немедленно отправили верхового; но когда он прибыл, офицер уже убил себя. (Chardel, Psychologie physiologique, p. 290 и 292, Paris 1844).

Мы ограничились этими фактами; их достаточно, чтобы доказать, что лица, предметы, находящиеся в сообщении с магнетизированным человеком, могут являться ему в своих истинных формах; в этом случае повторяется тот же феномен, который мы видели в грезах, сновидениях, и проч. Без сомнения, здесь есть другие особенности, выходящие из пределов естественного; действуя крайне осмотрительно и допуская влияние воображения, мы однако, не колеблемся сказать, что есть еще нечто другое, и что невозможно, чтобы ум не имел значительного влияния на тело, ибо последнее может равным образом приобретать необыкновенные свойства. Гюйжан говорит об одном анверском заключенном, который читал на таком расстоянии, на каком другие не могли даже видеть буквы. В заседании Академии Наук, Венсан сообщил весьма интересную записку о сыне доктора Паладиля, семилетнем ребенке, у которого до такой степени развилось музыкальное чувство, что его не только можно было считать живым тонометром, но что, кроме того, этот ребенок обладал странной и редкой способностью определять мелодический характер живой речи: 1) по более или менее музыкальной природе голоса; 2) по страстному, более или менее определенному, характеру самой речи. (Débats 10 août, 1851).

Итак, можно допустить, что факты ясновидения, двойного зрения, магнетической нечувствительности и сна, не подлежащие сомнению, принадлежат к области той нервной силы, существование которой допускают многие добросовестные наблюдатели. Мы твердо убеждены в действительном могуществе воли человека над человеком; но считаем несообразным с физиологическими законами предположение, что во время жизни феномен ясновидения распространен на поверхности тела и что он находится преимущественно под ложечкою, в конце пальцев, и проч. – Чувства имеют определенные функции, предназначенные им со дня сотворения человека; они не могут заменять друг друга, а равно переходить в части, которые не имеют с ними ни малейшей связи по форме, строению, функциям, тогда как понятно, что при особенных условиях они приобретают поразительные качества.

Тем не менее существуют следующие примеры ясновидения и перемещения чувств.

Такова была Гауффе, известная под именем ясновидящей Префорсто. Уже очень рано ее нервная система была потрясена горем и напряжением, так что в молодости она имела видения. Однажды отец ее потерял что-то; она открыла место, где лежал потерянный предмет. Ясновидящей она стала со времени смерти Т., которого чрезвычайно уважала. Около этого времени, 1822 г., начинается ряд физических страданий, которыя, вместе с сомнамбулизмом, продолжаются семь лет, до самой ее смерти. Ей представлялась машина, которая могла бы послужить к ее излечению и которую впоследствии напрасно отыскивала; она слышала и чувствовала все в значительном отдалении. В 1826 году, она переехала к Кернеру, в Вейнсберг и каждый вечер впадала в сомнамбулический сон. Кернер сказал ей, что хочет говорить с нею в бодрствующем состоянии, и желает, чтобы прекратился ее сомнамбулизм; припадки действительно стали реже, но состояние осталось по-прежнему отчаянным. По словам Кернера, она никогда не была в совершенно бодрствующем состоянии и до того впечатлительна, что на нее оказывал влияние запах металлов, растения, животных, даже написанные слова. Не будучи образована, она сочиняла в сомнамбулизме превосходные стихи; о хозяйстве и других предметах, которыми интересовались окружающие ее люди, она говорила очень разумно. Ростом Гауффе была мала ростом, с восточными чертами лицами, с пронзительным взором. При опытах с минералами, и другими веществами, более впечатлительной оказывалась левая сторона. Нервы представлялись ей светящимися нитями. Феномены двойного зрения замечались довольно часто. Во время судорог черты ее лица выражали то отчаяние, то бесконечную надежду.