Таинственные превращения

– Да, это профессиональное. Мы с товарищами, – кивнул он на двоих других парней, – сегодня утром выиграли гонку и решили отметить успех. Мы всегда ходим в этот кабачок – тут «клубятся» все наши, и к тому же нам нравятся трюки Фредди. Пускай забавляет публику, – вальяжно развалился на стуле велосипедист, поднося ко рту стакан. – Даже бездельники должны иногда чем-то заниматься.

– А он лентяй? – уточнил Обри.

– Заправский, за что его и прозвали Ужом. Я и раньше видел его представления, когда он еще без Явы работал.

Обри с нетерпением ждал, какой такой «работой» займется Жан Морейль под псевдонимом Фредди-Уж, как вдруг раздалась нежная, тягучая, монотонная мелодия. Сидя на столе, мужчина играл на флейте и беспечно покачивался из стороны в сторону. Собачонка на стуле внимательно слушала его, наклоняя курчавую головку то вправо, то влево и комично встряхивая зеленым бантом-мотыльком.

Посетители кабачка затаили дыхание – настолько их заворожили волшебные звуки, сначала походившие на свист ветра в камышовых джунглях, а потом на ласковые, убаюкивающие морские волны, которые становились все тише и тише, так что каждый слушатель уловил шелест и легкие толчки, доносившиеся изнутри саквояжа.

Обри вздрогнул, когда внезапно, подобно чертику, выскакивающему на пружинке из табакерки, из саквояжа на несколько дюймов высунулась змея и потянула свою плоскую голову к музыканту, то выбрасывая вперед, то пряча раздвоенный кончик языка. За первой показалась вторая, за той – третья, и в одну минуту саквояж превратился в сосуд, из которого торчал отвратительный букет змей. Казалось, в бездонном чреве кожаной сумки таится отрубленная голова Горгоны Медузы.

Флейта участила ритм и засвистела. Покачивание музыканта превратилось в танец туловища вокруг неподвижных бедер и следовало в такт мелодии. Змеи тоже наклонялись то в одну, то в другую сторону и походили на сгибаемые ветром стебли. Затем раздался нескончаемый протяжный свист, символизирующий статичность звука либо бесконечность линии горизонта, и движение замерло. Мелодичная «прямая линия» завершилась каскадом подрагиваний.

Фредди-Уж, подобный индийскому факиру, столь же важный и невозмутимый, начал издавать журчание, такое нежное и легкое, словно он боялся оборвать его собственным дыханием и пальцами, осторожно перебегавшими с одного отверстия дудочки на другое. Журчание напоминало извивы пресмыкания, волнообразные линии в пространстве тишины. Фредди-Уж умело подчеркивал их, придавая своим плечам текучую подвижность.

Змеи выползли и скользким пучком растеклись по мраморному столику, то связывая и развязывая свой узел. Оттуда они метнулись на колени Фредди; одна из них внезапно выбросила тело вверх, к шее музыканта, и обмоталась вокруг нее.

Вскоре факир был весь опутан змеями, точно древесный ствол в тропическом лесу: они обвивали его плечи, голову, кисти рук и тянули треугольные головки к нежной свирели. Их глаза, устремленные в одну точку, горели зловещим огнем, вилообразные язычки быстро шевелились. Обри на миг зажмурился от ужаса: ему показалось, что синяя татуированная змея на руке Фредди, повинуясь звукам сладостной мелодии, тоже извивается блестящими кольцами и поднимает свою четко очерченную голову.

В этот момент Ява обошла публику, а когда вернулась на место, ее миска была доверху набита купюрами и монетами разного достоинства. Фредди перестал играть, снял с себя змеиное кашне и водворил своих питомиц в их кожаное жилище. Грянули аплодисменты. Хозяин хлопал громче всех, после чего прошел за стойку, откупорил бутылку игристого вина и лично подал ее «маэстро» на подносе.

– Дружище, – погладил он Фредди по плечу, – если бы ты захотел, то стал бы богачом. Ява тоже искусно проделывает этот трюк, но у тебя он выходит бесподобно. Предлагаю тебе выступать у меня каждый вечер. Да подожди ты отказываться! Подумай! Я хоть сейчас готов предложить тебе… – И он что-то прошептал «артисту» на ухо.

– Отвяжись, – нахмурился Фредди, и хозяин, досадливо махнув рукой, возвратился за стойку.

Обри заказал красного вина, чтобы угостить своих соседей, но парни не слишком обрадовались такой щедрости, очевидно, сделав вывод, что незнакомый тип околачивается в кабачке не просто так. Обри почувствовал, что ему не доверяют, что на его вопросы отвечают неохотно, и пустился на все хитрости, в итоге все-таки выяснив главное: Фредди-Уж появился в этом заведении два года назад. Сначала он показывал фокусы со змеями в одиночку, а позднее привлек Яву, бывшую парижскую кокотку. Чем еще занимается Фредди, никто не знал и не интересовался. Его привыкли видеть только здесь и только в ночные часы.

Обри не рискнул продолжать «дознание», к тому же трое его соседей, заподозрив в нем шпиона, вскоре покинули заведение. В зале оставалось человек двадцать: одни оживленно болтали, другие в отупении созерцали стены и потолок, а кое-кто, не рассчитав силы, лежал, уткнувшись пьяной физиономией в столик.