Таинственные расследования Салли Локхарт. Тигр в колодце. Оловянная принцесса

– Мы познакомились в Париже. Он сразу в меня влюбился, и мы поженились, долго не раздумывая. И почему бы мне не выйти замуж за принца? Разве я недостойна быть королевой? Но они не хотели этого. Они пытались аннулировать наш брак, они пытались подкупить меня, чтобы я дала принцу основания для развода, они шантажировали меня, угрожали. В конце концов они похитили меня и отвезли в Мексику, в какой-то грязный городишко на тихоокеанском побережье, за тысячи километров от цивилизации. Они считали себя вправе! А потом я услышала, что мой муж умер. Но я все время чувствовала, что он жив. О, я знала, что они ни перед чем не остановятся, эти негодяи, у них нет ни стыда ни совести. Ни у кого из них! За этим стоял весь здешний сброд вырожденцев, весь этот гнусный, от рождения напуганный, насквозь прогнивший двор…

– Граф Тальгау тоже был с ними?

– Я не знаю этого имени. Кто он? Впрочем, это неважно.

– Отто фон Шварцберг?

– Кузен. Он ничего не значит. Они всегда третировали его как какого-то варвара, дикаря. Нет, я имела в виду самую сердцевину двора, его сгнившую середку. Король Вильгельм, безусловно, знал, что они сделали с Леопольдом. Ему не нужно было ничего приказывать ни Геделю, ни кому-либо другому: кивок головы, щелчок пальцами – вот так! – и они все поняли, и все было исполнено. Запереть его, сделать вид, что он умер. Все, что я исполнила, было… – Она вспыхнула, выпрямилась и взглянула на них с гордым вызовом. – Это было честно. Динамит и пули – чистые вещи, не то что эта грязная, подлая трусость, когда человека запирают в темницу, чтобы он сошел с ума. Да, я их убивала! И я буду убивать, пока все они не окажутся в аду, где им самое место!

– Но вы делали это не в одиночку. У вас были сообщники.

– У меня не было сообщников. У меня были деньги. За деньги можно купить кого угодно.

– Но у вас больше ничего не осталось. – Он протянул пустой кошелек.

– Хватит, чтобы расплатиться за квартиру.

– А потом?

Она посмотрела на него в упор, и в этом взгляде отразилась не наигранная страсть, рассчитанная на реакцию партера, а подлинная боль несчастной и запутавшейся души.

– Не знаю, – ответила она. – Я хочу ему помочь. Фрау Буш, его няня, бессильна; она смогла подкупить охрану, чтобы устроить нам пятиминутное свидание, но она боится Геделя. Я-то не боюсь, но у меня не хватает сил.

«И впрямь», – подумал Джим. Он переглянулся с Карлом и снова обратился к актрисе:

– Хорошо. А теперь выслушайте меня. Принц должен выйти из этой чертовой каменной дыры, и мы его вызволим оттуда сегодня же ночью. Но если вы надеетесь, что эта шайка прихлебателей во главе с Геделем когда-нибудь подпустит вас к трону, вы не в своем уме. Как только Леопольд встанет на ноги, они прикончат вас, как крысу. Погодите, дайте досказать. Леопольд никогда не станет королем, но у него есть шанс выбраться из этой ямы и вернуться к достойной, подобающей жизни, если вы ему поможете. А это значит: если вы поможете нам. У вас нет выбора. Это единственный путь и единственный для вас выход.

Она растерянно моргнула, на мгновение в ее глазах мелькнула тень безумной, не желающей смиряться надежды – как у птички со сломанным крылом, пытающейся ускользнуть от кота; но ей уже не подняться в воздух, она может только махать уцелевшим крылом, прыгая по лужайке. Джим чувствовал себя этим беспощадным котом, и надо сказать, что это было не самое приятное ощущение в его жизни.

Наконец она кивнула:

– Что я должна делать?

Джим принялся объяснять. Безумный отблеск в ее глазах бесследно исчез, как будто какой-то внутренний дух притих и спрятался в невидимой глубине ее души; ее лицо приняло внимательное выражение – такое внимательное и понимающее, даже покаянное, что Джим с трудом заставил себя вспомнить, что она совершила, и едва мог сам в это поверить.

В зале заседаний второй день переговоров подходил к концу, и проект договора принял свою окончательную форму. Это было удивительным достижением. Аделаиде удалось убедить обе великие державы совместно гарантировать независимость Рацкавии; предоставлять ей помощь в случае внешней угрозы; уважать ее границы; экстрадировать по ее просьбе уголовных преступников; образовать таможенный союз, разрешающий свободный обмен товарами и услугами, – короче говоря, оставить навеки любые притязания, которые каждая из держав могла бы иметь на маленькое королевство, лежащее между ними.

Чиновники и секретари всех трех делегаций удалились, чтобы переписать согласованный договор и подготовить его для подписания на следующее утро. Королева и другие участники переговоров вместе с дипломатическими представителями других стран отправились на гала-представление в оперу. Бекки отправилась спать.

В восемь часов уже знакомый нам герр Бангеманн (отец пяти дочерей мал мала меньше) дописал последнюю страницу порученной ему работы, отдал ее государственному секретарю, надел пальто и шляпу и откланялся.