Таинственный человек дождя

Квентин чувствовал себя необычно легким, освобожденным от веса тела и водолазного снаряжения. Даже свинцовые подошвы, как показалось ему, потеряли свой вес. Но его движения были медленными и неловкими, словно у больного, долго пролежавшего в постели. Он понимал, что все дело в его рефлексах, с трудом приспосабливающихся к необычным условиям незнакомой среды.

Он снова обратился к Фалькону:

— Профессор, посмотрите! Здесь лестница!

Тем не менее ступеньки не были похожи на творение рук человека. Они больше всего походили на естественные уступы, которые часто встречаются в миоценовых базальтах или в больших глыбах по соседству с вулканами.

Фалькон сообщил об этом своему спутнику, но все же с удовольствием воспользовался ступеньками, независимо от их происхождения позволявшими с удобством спускаться по ним все глубже и глубже.

Водолазы, тяжелые и неловкие, медленно погружались все ниже и ниже по уходящей в неизвестность лестнице. Фалькон осторожно проверял ступеньки перед собой металлическим стержнем, захваченным им с лодки в качестве трости.

Становилось все темнее и темнее. Квентину показалось, что баллоны у него на спине заметно потяжелели. Он почувствовал, что давление воды все сильнее наваливалось на его плечи. Его обнаженные запястья сжимались, словно захваченные в тиски.

— Старайтесь дышать медленнее, — услышал он голос Фалькона.

Они очутились в узкой щели, напоминавшей лестничную клетку, вырезанную в уходящей вниз отвесной скале.

— Скажите, доктор, эту лестницу можно считать природным образованием?

— Вряд ли. Но я не понимаю, каким образом эти ступеньки удалось вырубить в такой прочной породе? Ладно, сейчас это не имеет значения, нам нужно спуститься ниже…

Щель в скале погрузилась в густую тень. Им показалось, что тусклый диск солнца у них над головой резко переместился и зеленые лучи заметались в толще воды. Фалькон включил небольшой прожектор, закрепленный на его шлеме. Бросив взгляд на манометр, он увидел, что стрелка приблизилась вплотную к опасной черте. Продолжение спуска становилось смертельно опасным.

— Стоп! — скомандовал он.

Лестница продолжала спускаться в таинственную темноту, но они уже достигли предела глубины для их снаряжения.

— Как вы себя чувствуете, Квентин? — спросил Фалькон. Квентину показалось, что голос профессора долетел к нему издалека, словно преодолев ватную стену. Разобрать слова, заглушаемые громким шипением, удавалось с трудом.

— Я чувствую сильный жар, — пожаловался Квентин.

Фалькон посмотрел на термометр. Он показывал температуру воды около шести градусов выше нуля, и стрелка продолжала медленно ползти к точке замерзания. Профессор знал, что температура воды в гленнах может быть очень низкой, но его встревожило ощущение сильного тепла, испытываемое Квентином.

— Возможно, это связано с повышенным давлением, — пробормотал он. — Внешнее давление заставляет сердце работать с повышенной частотой. Наверно, нам придется прекратить спуск…

Не успел он принять решение, как почувствовал сильнейший толчок, едва не сбивший его с ног. Стрелка манометра резко сместилась и теперь показывала давление в одну атмосферу.

Из глубины вырвался громадный воздушный пузырь, охвативший водолазов полупрозрачной молочно-белой сферой. Обычный вес мгновенно вернулся как к баллонам у них за спиной, так и к свинцовым подошвам у водолазных сапог. Они снова почувствовали себя каторжниками с чугунными ядрами на ногах.

— Ничего не понимаю! — воскликнул Фалькон. — Это какая-то чертовщина, но я уверен, что давление снаружи уменьшилось, и нам теперь ничто не угрожает!

Они продолжили спуск по лестнице, передвигаясь с большим трудом, так как вес их снаряжения не компенсировался гидростатическим давлением. Воздушный шар, послушно сопровождавший их, принял странную форму: он казался больше около Фалькона и немного меньше около Квентина. Темнота вокруг них продолжала сгущаться. Периодически они ощущали толчки, когда мимо них проносились поднимавшиеся из бездны громадные воздушные пузыри.

— Вам не кажется, что внизу сидит некто, развлекающийся пусканием мыльных пузырей?

Фалькон не улыбнулся в ответ на шутку Квентина, так как сам только что подумал об этом.

Непрерывно поднимавшиеся пузыри, такие же большие, как и тот, что захватил ныряльщиков, иногда касались первого пузыря, и каждое такое касание приводило к замене прежнего пузыря новым.

Фалькон подумал, что вода гленна должна была буквально кипеть на поверхности, тогда как они спускались вниз, словно помещенные в непрерывно подстраивающуюся снизу цепочку воздушных пузырей.

— Скоро мы все узнаем, — успокоил он не столько Квентина, сколько самого себя. — Я вижу последнюю ступеньку лестницы.

Воздушный пузырь, защищавший ныряльщиков, внезапно врезался в скопище таких же пузырей, слился с ними в один громадный шар и покинул Фалькона и Квентина в воздушной полости, окруженной грозными черными стенами.

«Если эта сфера лопнет, мы мгновенно погибнем, — подумал Фалькон. — Чудовищное давление на этой глубине расплющит нас и размажет по дну, словно овсянку по тарелке».