Таинственный чучуна

Причина того, что чучуна встречались исключительно летом и осенью, теперь ясна. Передвижение льдов совершается именно в этот период. Естественно, что невольные жертвы промысла на льдинах могли попасть на запад только в это время. Попутно прояснилось и то обстоятельство, почему в некоторые годы чучуна появлялись часто, а в другие их не было совсем. Внезапный отрыв прибрежных льдов происходил не каждый год, и, разумеется, охотники-зверобои редко попадали в ледовые ловушки.

В свое время П. Л. Драверт обратил внимание на то, что в легендах нет упоминаний о женщинах и детях чучуна. Теперь это вполне понятно. В морском зверобойном промысле участвовали только мужчины.

Наиболее странным в легендах о чучуне являлось его поведение — свист, бросание камней. Теперь и это объяснимо. Лида, спасшиеся после падения в воду или после долгого плена на плавающих льдах, считали себя отверженными, внутренне убежденными в соответствии с традиционными воззрениями в том, что они представляют опасность для окружающих обычных людей. Следовательно, свист, бросание камней нужно рассматривать как предупредительный знак, попытку заставить хозяев удалиться от своих продовольственных запасов. Метание камней из пращи, как известно, широко использовалось чукчами, коряками и эскимосами на промысле. Напротив, якуты, эвены, юкагиры искусством метания камней не владели.

Специфична и такая деталь, как безуспешная стрельба чучуны из лука. Лук и стрелы сравнительно редко использовались на крайнем северо-востоке. Для людей, вооруженных нарезным оружием, лук, изготовленный из плавника, со стрелами с костяными наконечниками не представлял особой угрозы.

Нельзя не отметить еще одну подробность. В индигирском варианте легенды упоминается, что чучуна, или «худые» чукчи, переправлялись через реки с помощью пузырей. «Пузыри» — поплавки из желудка моржа или шкуры нерпы — и сейчас еще иногда используются зверобоями на промысле.

Внешний облик чучуны, описанный в легендах, по существу совпадает с образом охотника чукчи или эскимоса. Глухая арктическая одежда отличает пришельца от обитателей севера Якутии, носивших распашные дошки. Темное или медно-красное лицо — не менее примечательная деталь. Весной в тундре от лучей полярного солнца и ветра лица охотников, долго находящихся на открытом воздухе, приобретают особый коричневатый оттенок. Характерно и то, что чучуне приписывается особая быстрота бега. Юноши у народов северо-востока специально тренировались в беге. На чукотских праздниках устраивались соревнования по бегу.

Итак, все детали легенд о чучуне указывают на то, что эти люди — выходцы с Чукотки. Заслуживает внимания и сообщение о том, что чучуна перестали появляться в последние десятилетия. Вполне понятно и это. Социалистическое освоение Чукотки, реконструкция зверобойного промысла, оснащение его современной техникой сделали морскую охоту достаточно безопасной. Унесенным на льдах зверобоям, когда такие случаи происходят, оказывает помощь авиация.

И все же не следует делать прямолинейного вывода о том, что легенды о диких людях в Якутии возникли только в результате появления здесь отверженных одиночек — охотников-зверобоев с Чукотки. Фольклорные произведения обычно формируются под влиянием разных факторов. И на сложение легенд о чучуне, мюлене повлияли также предания о предшествующем населении, мифы, сказки.

Вернемся в связи с этим к одноногому, однорукому, одноглазому чучуне — похитителю женщин. Легенды о столкновениях жителей тундры с какими-то неведомыми людьми, видимо, распространялись и среди населения тайги. Реалистические детали при передаче из уст в уста обрастали преувеличениями, фантастическими подробностями и сливались со сказочными фольклорными образами.

Среди эвенков (тунгусов), кочевавших в бассейнах рек Енисея, Лены, как уже отмечалось, было распространено сказание о людоедке, железной одноногой старухе-чулугды, а среди эвенов (ламутов) Охотского побережья — сказание об одноногом страшилище, именовавшемся Чолэрэ. Языковеды заинтересовались происхождением этих слов. Выяснилось, что в древних эвенкийских героических сказаниях в качестве самых страшных врагов всех охотников тайги выступают одетые в латы конные Сэлулэндэ, или Сэлэргуны, или Сэлендуры, происходящие из племени Чулуро. Далее обнаружилось, что Чулуро — имя одного из древних каганов (ханов) тюрок, совершавших походы против таежных племен охотников. Со временем в фольклоре эвенков их реальные враги приняли обличие «железных» чудовищ.