Таинственный двойник. Джентльмен в черной маске. Секрет Гамона

— Я полагаю, вас не было на процессе Морлека? — продолжал Уэллинг.

— Морлек не интересует меня.

— Ах, вот как! А мне почему–то казалось, что именно с Морлеком вас связывают дела давно минувших дней.

И он пристально взглянул на Ральфа. Под взглядом приветливого полицейского тому стало не по себе.

— Да, вы правы. Несколько лет назад я встречался с этим джентльменом и благодаря этому сообщил полиции кое–какие ценные сведения.

— Не полиции, а инспектору Марборну, который, кстати сказать, на первый взгляд, может вполне сойти за полицейского. Вы не находите, что мистер Морлек — весьма замечательная личность?

— Все преступники в той или иной степени замечательные личности.

Уэллинг озабоченно кивнул.

— Вы правы, каждый преступник в своем роде замечательная личность. Но некоторые из них более выдающиеся, чем прочие. А, кстати, среди честных людей тоже встречаются весьма замечательные личности. У мистера Морлека есть слуга–арабчонок, его зовут Ахмет. Морлек очень хорошо владеет арабским языком. Вы тоже говорите по–арабски?

— Да, — коротко ответил Ральф.

— Ну разве не странное совпадение? — продолжал Уэллинг. — Вы оба как–то связаны с Марокко, основали множество обществ, связанных с этой страной — ведь так, мистер Гамон? Вы основатель общества «Мароккаш», занявшегося поиском нефти в пустыне, но бесполезно, нефти там не оказалось, и общество лопнуло.

— Нефть была, но иссякла, — мрачно возразил Ральф.

— Скажите, Морлека тоже интересуют марокканские предприятия? Ведь он прожил в этой стране несколько лет. Вы встречали его там?

— Я никогда не встречался с ним. Впрочем, однажды я его видел, — ответил Ральф. — Ведь в Танжер съезжаются все подонки Европы.

Уэллинг закивал.

— Да, да, вы правы. Помните историю с алмазным синдикатом? Вы его основали двенадцать лет назад, и он тоже лопнул.

— К сожалению.

— Жалеть приходится не столько синдикат, сколько несчастных акционеров.

— О них не беспокойтесь. Я был единственным владельцем, — возразил Гамон. — Но если вы пришли сюда, капитан Уэллинг, чтобы навести справки о моих предприятиях, то я буду очень благодарен, если вы открыто скажете мне, что вас конкретно интересует и чего вы от меня хотите?

— Я ничего не хочу, — ответил Уэллинг. — Я настолько стар, что иногда чувствую потребность просто поболтать с кем–нибудь. Время летит быстро… Когда я вспоминаю о великолепных проспектах вашего алмазного синдиката и сообщениях о том, что в сорока пяти километрах от Танжера найдены изумительные по величине и ценности алмазы, мне кажется, что это происходило только вчера… Скажите, много людей купилось на ваши проспекты?

Тон Уэллинга был настолько нейтральным, что Ральф не сразу уловил скрытый смысл сказанного.

— Что вы имеете в виду? — спросил он. — Я вам уже сообщил: все акции находились у меня, и ни одна из них не попала в чужие руки. Если вы сомневаетесь в искренности и правдивости моих слов, то убедитесь сами, ознакомившись с записями в книгах. В одной из газетенок появилась статья, ставившая под сомнение честность основателя синдиката, и тогда я забрал все акции себе.

— Так вы утверждаете, что ни одна акция не поступила в продажу? — переспросил капитан.

— Ни одна, — упрямо подтвердил Гамон.

Мистер Уэллинг взял шляпу и зонт и поднялся.

— В таком случае, — мягко продолжал он, — все это остается неразрешимой загадкой. Если ни одна акция не поступила в продажу, то чего ради Джемс Морлек преследует вас в течение десяти лет? Чего ради грабил он банки и чего ради стал преступником?

Уэллинг направился к двери и, остановившись на пороге, спросил:

— Вы никогда не встречали матроса на Портсмутской дороге?

Гамон вздрогнул.

— В наше время они уже не попадаются на проезжих дорогах — предпочитают ездить поездом, — продолжал сыщик. — Да оно и спокойнее: в поезде не так–то легко убить человека, как на дороге. Поразмыслите об этом на досуге.

Глава 20. МАРБОРН ОБЕСПЕЧИЛ СЕБЯ

Что было известно Уэллингу? Что рассказал ему Морлек?..

Гамон вспомнил о солнечном дне в Марокко и о том, как двое мужчин неслись на мулах по пустыне. Один из них — Гамон, другой — неизвестный, его гость. Навстречу им проскакал какой–то молодой человек; он на мгновение задержал своего коня, пристально взглянул на повстречавшихся ему всадников и поскакал дальше. То была первая встреча Ральфа Гамона с Джемсом Лейсингтоном Морлеком.

Он помнил о том непреодолимом желании, что охватило его в ту же минуту: пристрелить его. Такие необузданные чувства не поддаются объяснению и порой просыпаются в цивилизованных людях, напоминая им о диких предках. Случайный свидетель представлял серьезную опасность для Ральфа Гамона, и он невольно потянулся за револьвером. Но, опомнившись, взял себя в руки.

Освободившись от наваждения, Гамон покинул кабинет.

У дверей его поджидал секретарь.

— Приходите завтра ко мне домой, — бросил ему Ральф, — и захватите почту.

Он совсем позабыл о поджидавшей его дома Лидии.

— Ведь ты мне обещал, что сейчас же пойдешь домой, — яростно набросилась она на вернувшегося, наконец, брата. Терпение никогда не принадлежало к числу ее достоинств.