Таинственный город

Гость замолчал. Обвел всех грустным взглядом. «Наставник мой её мне пел. Очень нравилась она ему. А я вот Вам. Предков песня. Говорят пророчество древнее». Вздохнул. Помолчал чуть-чуть. И говорит. «Не люблю про это рассказывать. Но и смолчать не смогу. Запрета вроде, как и нет. Просто рассказывать тяжело. Каждый меняло должен со своим наставником, перед тем как на самостоятельный путь вступить, обязательно увидеть. Обряд посвящения такой у нас. А видал я, впрочем, как и другие менялы – Долину Смерти. Как раз до неё месяц ходу. Издали на неё смотрел. А волосы до сих пор шевелятся на голове от ужаса. Стоит посреди речной долины огромная блестящая игла. За два дня пути до той долины её уже видно. Сначала думаешь, свет солнечный так от воды отражается. А нет, это она сама так сияет. А потом ещё через день пути пригорки да холмы начинаются, и вот поднимаешься, значит, на самое высокое место и склон туда вниз спускаться начинает. А внизу, сколько взгляду хватает, всё костями усеяно. Людскими. Беленькие, блестят на солнышке. Песком видать отполировало. Пока на склон тот идёшь, ещё нет – нет травка или кустик чахлый попадётся. Живности вовсе никакой. Ни птички, даже вороны не каркают, ни мухи, ни змеи. А вниз один песок голый, да камни. Говорят, там раньше очень большая река текла. Да только прошлые люди её осушили. И тишина вокруг. Лишь иногда тоненький такой свист слышен. Словно мышь или птенчик пищит. Пропищит, пропищит да перестанет. А у тебя на душе такая тоска. Аж плакать охота. Дальше говорят идти нельзя. Уйти не сможешь. Всё живое там остаётся. Вот и подумай, для чего это? Зачем прошлым это нужно было. Якобы они так от лишних людей избавлялись. А то слишком много их было». Рассказчик замолчал. Все в ужасе смотрели на него. Он продолжал: «А водят нас туда специально, что бы мы, когда что и несли деревенским, помнили, какой ценой эти вещи появились. И что б ещё помнили, что на всём этом смерть отпечаток свой оставила. Вот так то. Так что все диковинки эти от прошлых – они такое видели. В кошмарном сне не приснится». Он замолчал. Все то же молчали ошеломлённые услышанному. Ребятня, та и вовсе забралась на печь и спряталась под одеяло. «А ещё, продолжил Молчун, видел я Большую реку. Бежит она далеко с юга. От той долины смерти на восток дней пять ходу. Вот по ней, на плоту мы с Мудрым, наставником моим обратно и сплавлялись. Хоть и плыли долго. А всё равно лучше, чем пешком идти. Деревень по той реке уйма. Кстати ваша Сорока в неё впадает. Мост на той реке видел. Стоит огромный мостище. Не как у вас – два бревна и доски, а огромный, весь из серого камня и железа. Смотришь на него и диву даешься, как прошлые такое строить могли. Корабль там же видел. Железный. Лодка такая большая, с хороший дом или даже того больше. Правда гнилой весь уже, того гляди в труху развалится, дыры огромные, сквозь них лес видно. Птицы в нём себе гнёзд навили. Тучи целые стрижей, ласточек и прочих. Гомон такой стоит. Хоть уши затыкай». Молчун ещё долго вспоминал про то своё путешествие, всё рассказывал, рассказывал. Да так хорошо рассказывал, что многое из того о чём он говорил, рисовалось в их воображении так, будто видели они это сами, за околицей, буквально прошлым летом. Долго ещё в доме не стихал голос рассказчика. Всем было интересно, ни кто не перебивал гостя. Не каждый день такое бывает, что б меняло про жизнь свою рассказывал, да что б ещё про далекие места и диковинки. Далеко за полночь Молчун зазевал и попросился отдыхать. Все дружно с ним согласились, и на скорую руку прибрав остатки пиршества, завалились спать. Всем до одного снилось услышанное, каждому, правда, по своему. На следующий день, подробно выспросив у Степана с отцом, когда намечается пахота Молчун горячо попрощавшись, двинулся в путь, сославшись на то, что вспомнилось ему одно важное дело. Выйдя за калитку, он бодро пошагал по улице. Солнце стояло уже довольно высоко и светило совсем по-летнему. Катерина пару мгновений смотрела ему вслед, а потом бросилась вдогонку, догнав же, силой развернула, и крепко обняв, неожиданно для всех поцеловала в губы. Молчун обомлел. Семья и вовсе охнула от увиденного. Катерина не сильно оттолкнулась от путника и резко отвернувшись, побежала к дому, закрыв лицо обеими ладонями. Молчун же возобновил свой путь, только походка его уже была не так уверенна как до этого. Он остановился, словно вспомнил о чём то и, постояв пару мгновений, мотнув головой, так и не обернувшись, зашагал, ускоряя шаг, скрылся в проулке. Катерина уже не видела всего этого, вбежав в дом, она тихонько плакала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Никто из домашних не осмелился пуститься в разговоры о происшедшем, да и вряд ли был смысл, всё и так было очевидно.