Во-первых, сервант из дерева с тремя певчими птицами в рамке, внутри – одиннадцать предметов из стекла, то есть бокалы;
графины и бутылки, оплетенные соломой, тарелка, две солонки, три ложки, разделочная доска, миска;
на серванте – два канделябра из латуни, еще одна тарелка, два небольших ножа, три глиняных горшка,
а также графин для воды, два табурета, красный столик с двумя стрелками,
также пара прикроватных тумбочек, картина,
также сундук, обитый черной кожей, внутри пара рваных брюк, гитара, скрипка, кинжал, пара подвесок, старый ремень и дверная створка,
также небольшой столик,
также два старых плетеных стула и метла,
также две шпаги, два коричневых кинжала,
также пара зеленых панталон,
также матрас, также круглый щит, также покрывало,
также раскладная кровать для прислуги,
также еще один стул без ножек,
также балдахин для кровати,
также ящик для прислуги,
также табурет, старый камзол, ведерко из майолики,
также другой ящик, внутри которого двенадцать книг, два больших незаконченных полотна,
(…) большой ящик с тряпьем,
также три табуретки, большое зеркало, зерцальный щит,
также три небольших картины,
также соломенный плетеный стул, банкетка на трех ножках,
также три огромных полотна, одна большая картина, написанная по дереву,
также ящик с ножиком внутри,
также две прикроватные тумбы, один высокий деревянный треножник,
также столик с цветными картами,
также два других полотна.
В роли заказчика самой провокационной картины Караваджо выступил Лаэрцио Керубини, успешный адвокат, который в 1601 году занимал должность Консерватора Рима. Произведение предназначалось для церкви Санта-Мария-делла-Скала в Трастевере, над которой ведутся работы под руководством Ордена босых кармелитов с 1599 года. Планировалось создать это полотно в течение нескольких месяцев, однако художнику пришлось ждать пять лет до завершения капеллы, чтобы оценить направление и интенсивность естественного освещения. В качестве сюжета заказчик выбирает смерть Богоматери.
У Караваджо мы видим Марию лежащей на голой доске, бросаются в глаза ее опухшие лодыжки и вздутый живот, проступающий сквозь красные одежды – точь-в-точь, как у молодой проститутки-утопленницы, найденной пару лет тому назад у берегов Тибра. Скорее всего та девушка покончила с собой… Меризи собственными глазами видел, как доставали ее тело. Его Мадонна, лежащая в убогом интерьере, похоже, умерла совсем недавно: ей еще даже не успели скрестить руки на груди, а сосуд с погребальным маслом еще полон. Она выглядит грязной, неопрятной, растрепанной. Эта сцена с вопиющей натуралистичностью изображает «смерть местной простолюдинки». Если бы не нимб, который скандальным образом венчает голову героини, мы вряд ли узнали бы в ней Богоматерь. Художник хотел подчеркнуть бедность и простоту Марии в соответствии с принципами кармелитов; в очередной раз он становится на защиту бедных. И все же в данном случае Меризи явно переборщил с реалистичностью – это было слишком даже для приверженцев Ордена, поборников простоты и бедности: сложно поверить, что героиню ожидает воскрешение, даже прибывшие апостолы горюют так отчаянно, словно не верят в грядущее вознесение Девы.