Таинственный Хранитель

– Фридрих, – подтвердил Андрей. – Откуда знаешь?

– Он в форуме писал нечто подобное – ну, про артефакты, да и Рагнарёк в каком-то серьёзном, чуть не историческом аспекте у него всплывал. В Питер как раз в конце августа должен был приехать, а сам из Дрездена. «Герр Фридрих» его ник на форуме. Мы общались года два. Дядька – с придурью, конечно, но я не отказался бы с ним встретиться в реале. У него мой телефон был, помнится, да вот у меня того телефона уже не стало…

– Старый номер? – спросил Андрей, сочувственно-ехидно.

– Старый, – согласился Виктор обречённо. – Андреас, я фамилию его не знаю, но косвенные улики налицо. Если наши Фридрихи идентичны, – он улыбнулся такому обороту собственной речи, – то это легко выяснить при личной встрече.

– Если завтра убежишь со службы в половине второго дня – встретишься. Будет тебе Фридрих. На блюде с голубой каёмочкой, как положено. И помни мою доброту. И цени нашу дружбу.

– Замётано. – Приятели дружно рассмеялись. Они дошли до начала Соборной и повернули обратно, наслаждаясь отсутствием объектов автомототранспорта в этой части улицы.

– Витя, а твой Мистер Икс – он из чьих будет?

– Что ты имеешь в виду?

– Что-что… Розенкрейцер, масон, мальтийский рыцарь, чёрт-егознаеткто? – с иронией спросил Андрей. – Какому богу служит?

– А, это… – совершенно серьезно отозвался Виктор. – Послушник Креста и розы. Готовится к посвящению в рыцари ордена.

– Да уж, не чета тебе, – не удержался и снова поддел его Андрей. – И в игрищах мальтийских участвуешь, и с мальтийцами хороводишься, и символику розенкрейцеров изучил от «а» до «я», – вот только нигде не состоишь полноправным членом.

– Ну, я пока я выбираю… стою на перепутье… По-моему, суетиться с посвящением не следует. Это девочки, пардон, по залёту замуж торопятся, – а мне некуда спешить, впереди вечность.

– О как! – восхитился Андрей. – Друг Виктуарий, не говори красиво.

– Иди ты!

– Щас пойду! Последний вопрос. На каком это форуме вы познакомились с герром Фридрихом?

– Форум Креста и Розы. Общались от случая к случаю, но, узнав, что я немец, да ещё не из простых – фон Ниссен – он проявил ко мне интерес, даже как-то проникся. Понял, что я кое-чего знаю по теме Ордена, серьёзно занимаюсь этим и вообще… Послушай, старина, – он вдруг пристально посмотрел на Андрея, – у тебя совесть есть? За каким чёртом мы стрелу забили – о немцах долдонить?

– Да странные какие-то совпадения получаются. Особенно, если мой профессор и твой «герр» – действительно одно лицо.

– Мир тесен, как студенческое общежитие. Это давно подмечено, и мы к этой формуле вряд ли что добавим. Немец пусть до завтра погодит, а ты сейчас лучше поведай мне разгадку нашего вчерашнего ребуса, – зря я, что ли, тебе «громовников» с «кузнецами» отыскивал посредством распознавания образов?

– Вообще-то моей заслуги тут никакой. Это всё бабуля… – И Андрей рассказал в подробностях, как Елизавета Петровна разобрала по косточкам всех «громовников», не поняв даже, что имеет дело с загадкой – для неё это были просто «стихи какие-то».

– Ясность появилась, и сделалось ясно, что ничего не ясно, – резюмировал Виктор, выслушав эту историю.

– Будем выяснять, – в тон ему ответил Андрей, – по крайней мере, теперь мы знаем, где искать.

Виктор убежал ловить телефонный звонок из Канады, о котором его загодя оповестили, прислав СМС.

Андрей вернулся домой «между волком и собакой», засел было за диссертацию, однако голова работала плохо, и он вскоре задремал, не раздеваясь, завернувшись в плед. Неизвестно сколько он проспал, пока среди ночи не встрепенулся вдруг, разбуженный внезапной мыслью, она пронзила его мозг словно электроиглой – Агриппина ведь так и не позвонила! Неужели до утра затянулось у них совещание? – это было бы смешно, если б не было так обидно. Не желая показаться навязчивым, он, тем не менее, позвонил – увы, это ни к чему не привело. Дома – длинные гудки, их можно слушать до бесконечности; на мобильном – автоответчик, механическая девушка предлагает дождаться сигнала и выплеснуть свои горькие горести в эфир. Сначала Андрей не хотел разговаривать с автоответчиком, но минут через десять позвонил снова и наговорил роботу целое звуковое письмо.

Засыпая, старался не думать об Агриппине. Вытеснял ненужные мысли, вспоминая утро и Елизавету Петровну, играючи срубившую голову рифмованной загадке сфинкса. Ай да бабуля, ай да умница! – думал, – без неё неделю бился бы над детской этой текстовочкой. Детская-то детская, а поди додумайся! Что-то зарыто в земле, в парке, надо наведаться завтра и узнать, что за дивное место отстоит от часовой башни на указанное количество шагов в восточном направлении… Надо наведаться… если время будет… если не забудет… как волну забывает волна… Он уснул.