Таинственный Хранитель

– Хорошо. Если у вас подозрений определённых нет – будем искать установленным порядком. Вас мы ещё вызовем, и… – Лейтенант заглянул в папочку. – Елизавету Петровну пригласим непременно, разумеется, после того, как она поправится. Возможно, основная потерпевшая прояснит нам обстоятельства дела, благо она видела преступников, и, не исключено, что сумеет их вспомнить. А пока… Я вас не задерживаю. Спасибо и – всего доброго.

Андрей вышел из здания ОВД с чётким ощущением, что похищение пары серебряных кубков – дело не того масштаба, чтобы милиция с ног сбивалась ради его раскрытия; тем более, у бабушки лишь сотрясение мозга. Вот если б убийство…Тьфу! – плюнул он, – придёт же в голову такое!

Он направился в сторону больницы. Бросил быстрый взгляд на часы, стрелки на циферблате совершали завершающий маневр, готовясь встать под прямым углом, соответствующим отметке 15–00.

В это время начинался приём посетителей, и Андрей не хотел терять ни минуты – он живо скорректировал свой маршрут в пользу ближайшего продуктового магазина, куда и ринулся сломя голову, а минут через десять уже вынырнул из его медоносного чрева, укомплектованный плодово-ягодными гостинцами для бабушки. В три с небольшими копейками Андрей вошёл в здание больницы. Елизавета Петровна встретила его в приподнятом настроении, но ему показалось, что она чуточку бодрится.

– Внучек пришёл… А я тебя ждала.

– Я вчера уже был, но ты спала.

– Знаю, знаю, доложили…

– Бабуля. Ты как себя чувствуешь?..

– Ну как себя можно чувствовать, когда по голове получишь? На букву «ха» – хорошо. – И она переменила тему. – Думаю, Лидуша – душа моя – всё тебе рассказала в подробностях?

– Всех подробностей, как я понимаю, она знать не может, – осторожно возразил Андрей. – Рассказала, но только в общих чертах.

– А ты наверно хочешь услышать наиболее полную, как принято говорить, версию событий. – Бабушка скорее констатировала, чем задала вопрос. – Всё очень просто. В моей юности говорили почему-то «просто, как апельсин». О, я вижу, ты мне как раз апельсины и принёс. – Она достала из пакета с гостинцами апельсин и принялась его очищать – неспешно и тщательно.

– Любишь же ты лирические отступления, – усмехнулся Андрей, наблюдая за тем, как её цепкие пальцы освобождают сочную мякоть южного плода от толстой кожуры, главный и единственный недостаток которой – несъедобность. Впрочем, изъян этот нисколько не мешал Елизавете Петровне использовать сушеную апельсиновую кожуру в домашнем хозяйстве, активно применяя как средство против моли.

– Почему же только лирические? Эпические тоже люблю, – парировала бабушка. – Но, боюсь, это слишком длинно, ты не выдержишь. К чему это я? Ах, да, подробности… Вернувшись домой после утреннего моциона, я к своему удивлению обнаружила в квартире посторонних. Вернее, сначала я их присутствие… почувствовала. Однако в силу природной беспечности не обратила внимания на это своё ощущение. Беда в том, что я невольно сообщила воришкам о своём приходе домой, громко ковыряясь ключом в замочной скважине. Вот. Они мигом сориентировались в обстановке, профессия обязывает – быстро ориентироваться. А копались они в твоей комнате, бумаги твои на пол вывалили и в них рылись. Захожу: ба-а-атюшки! Один в комнате стоит, а второй спрятался, я его не видела, не успела увидеть. Второй-то меня и огрел сзади по черепушке, да всё в одну секунду случилось, не успела и сообразить толком, что делать надо и как действовать. Постфактум только и сообразила, на полу лёжа, как на брачном ложе. А что толку махать кулаками после драки?

Андрей с облегчением отметил, что бабушка не утратила чувства юмора, а это значит, что дело идёт на поправку.

– А сейчас? – спросил Андрей. – Как ты себя чувствуешь?

– Докладываю, товарищ командир. – Елизавета Петровна шутливо приложила два пальца к виску. – Голова с утра почти не болит. Не тошнит. Общая слабость – да, но эскулапы говорят, не страшно. Я тоже думаю, слабость у меня от укола вчерашнего. Укол расслабляющий, умиротворяющий. Да знаю я, знаю, что к пустой голове, – неожиданно проговорила она, оторвала от виска два пальца и вытянула их вверх победительно – буквой V.

– Бабуля. – Андрей принял нарочито серьёзный вид, насупился, сдвинул брови на переносье. – Ты студенческий театр вспомнила, что ли? Фауста мне играешь тут в оригинале?

– Андрюша, – примирительно сказала бабушка. – Вся жизнь театр, как говаривал Уильям Ша, но если ты про самочувствие, то отвечаю как на духу: вчера мне было куда хуже, чем сегодня, а сегодня – значительно лучше, чем вчера. Только Оля Тучкова – она дежурила вчера, вот ведь совпало как! – Оля говорит, неделя как минимум. Да-да, неделю мне придётся прохлаждаться в стационаре! Ты представляешь? Говорит, сотрясение мозга средней тяжести! Вчера подташнивало, я не скрываю. Но сегодня я почти здорова! Ах, – она раскинула руки крестом и принялась декламировать пафосно, патетично. – Почему люди не летают, как птицы? А я птица! Я чайка, чайка!

– Frailty thy name is woman, – отозвался Андрей.