Таинственный Хранитель

Марина Семёновна появилась на работе в половине третьего. Конечно, Андрей очень надеялся увидеть её раньше – теперь же на «поговорить» абсолютно не оставалось времени, он торопился в больницу к бабушке, которую вчера не навестил, хотя старался не пропускать ни дня. Уже убегая, он выяснил, что Марина Семёновна будет на месте «часов до пяти – до полшестого». Насчёт карты-схемы подземелий он, разумеется, заводить разговор на бегу не стал – столь деликатная тема требует неторопливой беседы, которая никак не складывается с бухты-барахты.

Елизавета Петровна приняла из рук внука очередную порцию гостинцев и уверенно заявила, что чувствует себя уже просто великолепно, однако, на выписку не торопится – «голубков смущать не хочется, воркуйте пока, привыкайте друг к другу». На что Андрей ответствовал, что они с Агриппиной тоже не собираются смущать своим присутствием Елизавету Петровну, и потому намерены в ближайшее время перебраться в питерскую квартиру Агриппины, где она проживает одна («Не помню, бабуля, говорил я тебе это или нет»), а сейчас боится надолго оставлять своё жилище без присмотра.

Не успел Андрей закончить свою речь, как снова раздался звонок мобильника – звонила Агриппина, и сердце Андрея сжалось недобрым предчувствием…

– Ты будешь смеяться, – взволнованно заговорила она, – но мою квартиру постигла та же участь…

– Обокрали?! – воскликнул Андрей, буквально застыв от изумления. Хотя чему тут было изумляться? Он, Виктор, теперь вот Агриппина…

– Да… Я тут уже произвела небольшую ревизию и, знаешь, довольно странная картина вырисовывается… Пропали только мои карты Таро да прабабушкин сундучок пронафталиненный, в котором она свой гадальный инвентарь хранила. С точки зрения воров – ничего ценного. Нет, ты представляешь, какие сволочи? Открыли отмычкой замок, залезли, всё вверх дном перевернули – а украли мелочь галимую! Просто и смех, и грех… – возмущалась Агриппина, словно было бы лучше, если воры унесли что-то по-настоящему стоящее.

– Ты давай на этом не зацикливайся! Лучше приезжай скорее…

– Да я и не зацикливаюсь. Фиг они меня достанут – не на ту напали! Сундучок только жалко прабабушкин… Единственная память о ней! Ну, ладно, сейчас вещи по шкафам распихаю – и к тебе в Гатчину.

– Я тебя встречу.

– Не обязательно. Через полчасика, ну, минут через сорок отправлюсь. Всё же одно радует – БМВ сгинул с глаз долой, из мыслей вон. Чтоб не сглазить, плюю через плечо – а то за любым поворотом может поджидать чёртов этот кавалер, прости господи!

– Вот видишь, – повернулся Андрей к бабушке. – Я тебе только что про Агриппину с её пустой квартирой – а её, квартиру то есть, уже взяли и обчистили…

– Да что ты говоришь! – ахнула бабушка. – Что-то ценное вынесли?

– Нет, всё по той же схеме, что и у нас…

– Ну-у-у… И смех и грех. История, однако.

Андрей невольно подумал, что Елизавета Петровна с Агриппиной, совершенно независимо друг от друга, дали практически одинаковую оценку произошедшему – и оценки их совпали в точности, до буквы, до интонации даже. «Смех и грех» – сказала одна. И вторая повторила ту же фразу.

Андрей поспешил к себе во двор, чтобы успеть встретить Агриппину – он хотел дождаться её на улице. Торопиться, как выяснилось, не стоило – она запаздывала, но наконец из-за поворота показалась мальтийка, а вот и сама рыжеволосая, зеленоглазая принцесса Ленинградского шоссе вылезла из машины, потянулась губами за поцелуем, взяла Андрея под руку.

– Встретил… Молодец…

– Волновался, – коротко пояснил он.

– Да… Ерунда, – махнула рукой Агриппина. – БМВ пока не видно, я специально следила, до конца была начеку. Никакого эскорта, даже обидно как-то.

– Расстроилась из-за квартиры?

– Не-ет. Не очень. Забавно даже. Что они надеялись там найти? Я балдею просто.

– А у меня новость, – сказал Андрей. – Нынче ночью неизвестные личности раскопки проводили в парке.

– Что ты говоришь! Неужели на том же месте, что и вы? Под дубом?

– Так точно.

– И что?

– Ничего особенного, – пожал он плечами. – Их труд оказался напрасным, хотя потрудились они на славу – ямища огромная. Только ведь ведь мы уже всё забрали.

И Андрей рассказал ей о том лёгком переполохе, который случился во дворце, и об Ольге Олеговне, в повседневной жизни которой так редко что-нибудь происходит, что она готова всполошиться из-за любой безделицы; да и остальные работники музея, включая даже хранителей и экскурсоводов, не слишком-то отличаются от этой самой Ольги Олеговны.

Пока они поднимались в квартиру, Агриппина молчала, вероятно, раздумывая над услышанным. Позднее, уже сидя на кухне и поглощая запоздалый обед, она вновь вернулась к их проблемам.

– А что с нашей гипотезой? – спросила она, наливая себе ароматного чая с цветками жасмина, который привезла с собой и лично заварила, не доверяя это священное действо Андрею. – Ну, насчёт подземелий…

– В процессе изучения. О, какой аромат… Налей-ка мне тоже, пожалуйста… – он пододвинул ей свою чашку. – Хватит, достаточно! Что касается подземелий… К сожалению, мои смутные опасения по поводу топографических трудностей подтвердились.